И тем не менее он удивлялся. Она это видела.
Он говорил с ней о своем решении не просто вернуться в полицию, но и занять там руководящую должность.
– Надеетесь что-нибудь изменить? – спросила она и увидела улыбку на его лице. Морщинки, разбегающиеся от глаз, от уголков рта.
– Вас что-то смущает, – констатировал он.
– Я всего лишь пытаюсь понять, почему вы это делаете.
– Вы думаете, из тщеславия? Из гордыни? – спросил он.
– Я думаю, Арман, что ваше решение занять этот высокий пост принято под воздействием вашего эго.
Это произошло во время одного из их неформальных сеансов, на котором отставной психотерапевт прослушивала отставного копа, прощупывала раны, не замечаемые другими людьми. Искала инфекцию.
– Любовь к власти, – сказала Мирна. – Как это звучит для вас? Знакомо?
Она говорила с едва заметной улыбкой, чтобы смягчить собственную прямолинейность.
– Я не люблю власть, – ответил Гамаш дружелюбно, но твердо. – Однако я не боюсь, когда мне ее предлагают. У всех у нас есть свои навыки, вещи, которые мы умеем делать хорошо. Вот я, например, неплохо нахожу преступников.
– Но для вас это нечто большее, Арман. Скорее защита невинных, чем поиск виновных. Хорошо, когда в жизни есть миссия, цель. Плохо, когда это одержимость.
Он тогда наклонился к ней, и она почувствовала силу, исходящую от него. Эта сила не была подавляющей или угрожающей. Скорее она оказывала невероятное успокаивающее действие.
– Это не хобби, не развлечение. Это даже не работа. Я приму должность старшего суперинтенданта Квебекской полиции только при условии, что у меня будут развязаны руки. В полиции огромные проблемы. Колоссальные. Я должен верить, что смогу ликвидировать их, иначе зачем браться за дело?
Гамаш посмотрел на нее задумчиво. В его карих глазах не было безумия. Никакого воспаленного эго. Но там была сила. И уверенность.
На следующий день он дал согласие занять пост. И вот несколько месяцев спустя он снова расследует преступление. Убийство. На пороге собственного дома.
Мирна сидела бок о бок с Кларой на диване, словно в ожидании автобуса, и думала.
Да, для гнева Армана существовали причины. Мирна тоже злилась. Но, кроме того, она боялась и спрашивала себя, не боится ли и Арман.
Мирна опустила взгляд на пол, где Лео свернулся клубком на облезлом коврике со своей новой жевательной игрушкой. Трудно было найти более восхитительный образ.
Потом она посмотрела на Лео, изображенного Кларой. На Грейси. Дикость была у них в крови. Возможно. И Мирна поняла, что это не просто портрет двух щенков.
