На лице Соломона проступило некоторое облегчение, спешно, впрочем, замаскированное подобающей моменту удрученностью.
— А теперь, — произнес Аслан, напрасно пытаясь встретиться взглядом с опущенными долу глазами собеседника, — теперь я тебе объясню, за что мы тебя убивать будем.
— Но я же…
— Молчи! Я говорю! Убивать мы тебя будем, если финтить начнешь! Мы все равно узнаем, звонил он тебе или нет. И еще. Узнаем, каких его дружков или родственников, тебе известных, от нас скрыл!
— Если я что-то вспомню…
— Да, — благосклонно согласился Аслан. — Если что-то вспомнишь, звони. Сразу звони! День, ночь — плевать!
— Все, что в моих силах, поверьте!
— А будешь нормальным человеком, мы тебе помогать будем, — подыграл Джамбик. — Скажешь, кому голову резать, все сделаем…
— Я весьма признателен, господа…
— Гуд бай. — Аслан с наслаждением затушил каблуком о сверкающий паркет окурок. Сунул за пояс «беретту».
Выйдя на лесную тропу, бандиты, удовлетворенные импровизацией, многозначительно переглянулись.
Смакования и обсуждения подробностей они избегали — дурной тон. Это русаки любят. Пока их, хвастливых, опьяневших от грошовых удач, не посадят в дерьмо.
Однако настроение у Аслана заметно поднялось. И даже предстоящая тягостная поездка в Россию не виделась наказанием.
Ничего, в России тоже неплохо! Девок полно, земляков, менты — продажные, не то что здесь…
Так, видимо, рассуждал и Джамбик, шагавший впереди и напевавший себе под нос веселый национальный мотивчик.
Впрочем, благостное свое состояние партнеры через минуту утратили: на том месте, где стоял «кадиллак», валялись лишь осколки от разбитого бокового оконца.
Машину угнали.
— С-суки! — просвистел через выбитый зуб Джамбик. — Говорили, приличный район, никакой преступности… Хуже Нью-Йорка, слушай! Вот почему за сеткой они живут!
— А чего сетка? — огрызнулся Аслан. — Спасает она, что ли? Э, бежим к вахте, звоним ментам! Как отсюда выбираться теперь? Надо было у придурка его «тачку» забрать…
— Точно! В залог за определитель!
