Сестра из приемного, которая привезла брата Павла наверх, диктовала постовой сестре данные свидетельства о рождении и страхового полиса мальчишки, но Шуйга не прислушивался.
- Павел Аронович Вассерман, серия восемнадцать двадцать два, номер…
В отделении было тепло. Ее милый монотонный голос, начитывавший множество цифр, баюкал, успокаивал, обволакивал. Молодой поп застыл над изголовьем каталки с жалостливой миной на лице, глядя на бледного Павлика.
В это время в операционной поднялась суета, и сон слетел с Шуйги, он даже вскочил на ноги, готовый куда-нибудь бежать, что-то делать, - и думал об Афрании, который способен, например, отключить в больнице электричество или предпринять еще что-нибудь такое, чтобы Десницкий не выжил.
Из операционной вылетел православный анестезиолог, хлопнул дверью и быстрым шагом проследовал в процедурную, проворчав себе под нос колоритное: «Ур-роды!» Погремев склянками в холодильнике, он вернулся назад еще быстрее, даже не глянув на стоящего посреди коридора Шуйгу.
Брата Павла тем временем перевезли в палату интенсивной терапии, единственную в этой больнице - напротив операционной, - и процедурная сестра пробежала мимо со стойкой для капельницы. Молодой поп смиренно сел рядом с кроватью мальчишки, расправив рясу - совсем как женщины одергивают юбку, чтобы не смять.
Время еле-еле капало на макушку, как вода в средневековой пытке, - на круглых белых часах прошлого века стрелка ждала бесконечную минуту, а потом со щелчком перескакивала на следующую. И Шуйга уже не мог думать ни об Афрании, ни о правоте Десницкого, ни о его конспирологических предположениях - только об этой пытке минутной стрелкой. И догадывался (а может, просто загадывал): если первым выйдет православный хирург, то дело плохо, если выкатят Десницкого - все обошлось.
По немногочисленным палатам развезли обед, а пытка минутной стрелкой продолжалась. Ненадолго ее прервала процедурная сестра, пожалевшая Шуйгу и уверившая его в том, что доктор Дима - хороший хирург, даже лучше многих столичных. И профиль у него подходящий - он военно-полевым хирургом служил на Кавказе, где, как известно, плохих врачей не держат. Шуйга не стал смеяться - ему почему-то было не до смеха.
А когда дверь из операционной распахнулась, он снова вскочил на ноги - навстречу ему выехала каталка, и он едва не вздохнул с облегчением, потому что лицо Десницкого было открыто и выкатили его головой вперед - прямо в палату интенсивной терапии, к брату Павлу и молодому попу.
