Передние ряды богомольцев, перепуганных видом крови и распростертого на полу брата Павла, ломились к выходу, а задние стремились вперед из любопытства. Появившиеся из бокового входа господа полицейские оцепили место преступления, но почему-то не тронули Шуйгу, который так и сжимал кулаки, стоя над Десницким.
Оттуда же, из боковой двери, появилась и бригада «скорой», в халатах и куртках с эмблемой «Общество православных врачей». В другой раз Шуйга бы посмеялся - врач, по его мнению, отличается от православного врача примерно так, как стул от электрического стула. Он машинально заступил дорогу человеку в белом халате, и тот, посмотрев повнимательней, сказал успокаивающе, как душевнобольному:
- Я врач. Я не причиню вреда вашему товарищу.
Будто у Шуйги на лице было написано все, о чем он в эту секунду думал.
Если бы брат Павел не кинулся на шею Десницкому, удар ножом пришелся бы точно в сердце. И тогда не было бы ни лужи крови, ни криков и паники. Но Десницкий немного пригнулся, и случилась промашка. Это Шуйга понял еще в «скорой», когда православный врач говорил ему о гемотораксе, кровопотере и серьезном прогнозе.
В местную больницу - маленькую, трехэтажную - брата Павла доставили первым с подозрением как минимум на ушиб мозга, если не на перелом черепа. Его сопровождал местный молодой поп (или монах, кто же их разберет), вежливый, участливый и любящий детей (в самом хорошем смысле этого слова). Сидя в коридорчике на банкетке, Шуйга слышал все, о чем говорили в приемном покое. Здесь никто не гнал посетителей, даже наоборот - считали необходимым присутствие сопровождающих.
По той обязательной страховке, которую оплатила резервация, Десницкого пообещали три дня лечить бесплатно - более ничем его синий паспорт врачей не взволновал. Потом его забрали в операционную, на второй этаж, и Шуйга перебрался туда же.
Брат Павел задержался внизу, на рентгене, ради которого из дома вызвали рентгенолога, а когда мальчишку тоже подняли в отделение, он уже пришел в себя. Шуйга в это время думал о том, что Десницкий оказался прав. В том, о чем и сам, возможно, не подозревал. Именно Десницкий, а не Шуйга, иначе бы в толпе ножом ударили Шуйгу. Более того, его посчитали вовсе неопасным, потому что не повесили на него попытку убийства, и вообще - оставили в покое. Пока. Этот Афраний - один из Девяти - вычислил опасность, исходящую от Десницкого, еще там, в участке. И, возможно, вовсе не потому, что Десницкий проговорился, а… по частоте пульса и концентрации адреналина в крови. По неуловимому движению лицевых мускулов, которое упорно не замечал Шуйга. Так в чем же Десницкий на этот раз оказался прав?
