– Это просто волынщик, – говорит Джейкоб. И оказывается прав. Там, впереди, человек в шотландском килте стоит на зубчатой стене, и инструмент в его руках негромко плачет.
В этом музыканте нет ничего необычного, но почему меня охватывает такое странное чувство? Может, я зря так переживаю? Так иногда говорит мне мама. Ищу чудовищ в шкафу. Тени во мраке. Наверное, я до сих пор на взводе после встречи с тем человеком в доме. Вся эта история с развоплощением призрака меня потрясла.
Острые ощущения, признаюсь.
Папа оглядывается, стоя в дверях.
– Кэсс! Не отставай!
– Я догоню, – и я киваю на указатель в сторону туалета. Я скрываюсь внутри, а Джейкоб остается ждать снаружи. Я закрываю объектив крышкой, убираю фотоаппарат в футляр, умываюсь холодной водой. Немного успокоившись, со вздохом вешаю на шею фотоаппарат и выхожу.
Но Джейкоба нет.
Джейкоб? – зову я сперва мысленно, а потом вслух.
– Джейкоб!
Ответа нет.
Как же так, он снова исчез. Но он не мог, не должен был, после всего, что случилось утром!
Снова звучит волынка, ее мелодия теперь похожа на колыбельную.
До меня доносится голос Джейкоба, но будто издалека.
– Кэссиди…
Я кручу головой, озираюсь. Где ты?
Почему я его не вижу? Почему его голос звучит так тихо?
Вдруг до меня доходит. Вуаль.
Но почему он перешел ее без меня?
Я иду к тебе! – и я хватаюсь за серую завесу.
Не на… – начинает он, но голос резко обрывается, а я уже отдергиваю ткань, переходя из одного мира в другой.
Ледяная вода, онемевшая от холода кожа, в легких нет воздуха – и переход завершен.
Глазам хватает доли секунды, чтобы привыкнуть к потускневшему серому миру и свету в моей груди.
К тому, что вместо туристов меня окружают призраки солдат, марширующих на плацу во дворе замка.
К перепуганному лицу Джейкоба, которое мелькает передо мной, в потом кто-то утягивает его внутрь, в темницу.
Думать некогда, надо действовать.
Мне даже в голову не приходит бежать прочь. Я должна следовать за моим другом.
– Джейкоб! – кричу я и кидаюсь следом.
Потом я очень, очень пожалею об этом. О том, что действовала без плана. О том, что не сняла с объектива крышечку. О том, что просто бросилась бежать.
Но в тот момент я думаю только о том, что Джейкоба надо спасать.
Я вбегаю в сумрачный подвал.
Тесные камеры сейчас не пустуют.
За решетками люди в лохмотьях, но мне не до них. В дальней клетке я вижу Джейкоба, он лежит на сыром каменном полу, и какие-то дети, их с полдюжины, не дают ему подняться.
Двое из них богато одеты и выглядят так, будто сошли со старинной картины, третий – настоящий оборванец. У остальных одежда более современная, а некоторых вообще можно было бы принять за ребят из моей школы. Единственное, что у них всех общего – синюшная бледность и то, что они нападают на Джейкоба.
