Денис подумал, что сегодня же раздобудет себе какое-нибудь оружие — лучше всего в деревянной кобуре маузер или кольт-пугач максимально возможного калибра, такой, как в ковбойских фильмах с Гойко Митичем. А то с одним газовым баллончиком в кармане здесь много не навоюешь, столько вокруг опасностей.
Штабс-капитан достал из шкатулки печать, водрузил на нос профессорское пенсне и принялся разглядывать находку. В слабом свете от лампы печать из полупрозрачного халцедона замерцала каким-то внутренним загадочным сиянием.
— Ишь ты, вещь какая, не фитюлька… — с восхищением оценил увиденное офицер. — А ты говоришь — монголы. Вот тебе и монголы…
В тишине подвала из темноты громом оглушительно бабахнул выстрел. С носа штабс-капитана испуганной бабочкой слетело пенсне, выронив на стол печать, он схватился за голову и навзничь со стоном рухнул. Денис от неожиданности сразу присел, обычная реакция на близкую стрельбу не знакомых с военным делом людей. Лампа осталась на столе, в желтом круге подслеповатого света продолжала слабо мерцать и переливаться оттенками печать. Из сгустившейся сразу темноты в круге света появилась чья-то длинная рука, из своего укрытия Денис разглядел только рукав монгольского халата. Рука потянулась к печати.
«Не отдам! — взыграло в Денисе ретивое. — Раз за такие вещи здесь убивают, не отдам и всё! Мое!». Нащупав возле себя на полу розочку от винной бутылки, со всей силы вонзил ее острые концы в руку невидимого убийцы. «Ах, ты…!» — на хорошем русском обложил неизвестный, отдернул окровавленную руку и в круге света появился ствол нагана. Схватив со стола печать, Денис поспешно откатился в темноту. Следом, но уже наугад опять зазвучали выстрелы.
В коридоре за входной дверью послышались громкие голоса: «Господа, что за стрельба? Вы что, дуэль тут устроили?». В помещение ввалились несколько офицеров с револьверами наготове. Зажгли принесенные лампы и фонари. Денис осторожно встал с пола, поднял руки. «Не стреляйте! Свои! Где-то здесь спрятался убийца!». Печать приятно оттягивала карман. Еще выстрелы раздались уже в коридоре. Держась за руку и морщась от боли появился Извицкий. «Господа, есть у кого-нибудь бинт с собой? Я ранен! Стоял у двери, а он, злодей какой-то, попытался отсюда улизнуть. Я схватил его за рукав халата, а он из халата выскользнул и бегом наверх по лестнице. Я за ним — он обернулся и из нагана в меня. Азиат мне незнакомый. Поздравляю вас, господа, агенты большевиков хозяйничают здесь, как у себя дома! Довоевались!..». Досадливо отмахнувшись от пытавшихся его перевязать офицеров, Извицкий устроился на ступеньках и принялся бинтовать руку сам, зажав свободный конец бинта зубами.
