К тому же, запретить всё равно вряд ли бы удалось.
И теперь Алмия с удобством устроилась на одном из двух диванчиков и с видом безмятежным и естественным требовала чаю. В доме, где недавно произошло преступление. С полного, между прочим, попустительства капитана!
Нет, госпожа Алмия на капитанской памяти это не в первый раз проделывала — но там хоть потерпевшая была, а не один из возможных подозреваемых!
Капитан поставил себе еще одну зарубочку на память — разъяснить мастеру правила поведения во время следствия, по крайней мере, в его, Вольфгера, присутствии. Хотя тут, конечно, большой вопрос, кто кого отравит…
...но, опять же, не в его, Вольфгера, присутствии!
Возможный подозреваемый тем временем обошел стол хозяйки кабинета и нажал на что-то на его полированной панели. А потом — вот это уже было интересно — не сел за хозяйский стол, на стратегически наиболее выгодное место, а вернулся и устроился на диване, рядом с мастером.
Задавать вопросов капитан не стал, но Ревенбрандт и сам пояснил, слегка смущаясь и обращаясь больше к Алмии:
— Не могу там сидеть. Тетка меня в детстве столько за уши драла, что просто не могу сесть на ее место...
И в этот момент он стал почти симпатичен.
Вольфгер Лейт сам себе не мог бы объяснить, чем ему неприятен этот тип — но неприязнь к нему испытывал. Легкую, но отчетливую — хотя, вроде бы, и не с чего.
Высокий, сухощавого телосложения, блондин, кожа светлая, глаза голубые. Гладко выбрит, волосы уложены. Не лишен привлекательности, по крайней мере, с женской точки зрения — наверняка. Держится спокойно и уверенно. Сложившейся ситуацией недоволен, но как мог бы быть недоволен любой член семьи, которому доверили раздражающую, но необходимую миссию.
Одет дорого, но не кричаще, из украшений присутствуют два перстня, запонки и зажим для галстука. Руки ухожены, ногти подпилены и отполированы. Если и мастер — то либо в сфере, не требующей работы руками, либо чисто номинально, в поддержку семейных традиций.
— Это кабинет госпожи Аморелии? — уточнил очевидное капитан, и Ревенбрандт опомнился, а на лицо его вернулось сдержанно-надменное выражение — мол, чей же еще это может быть кабинет?
Вольфгер хмыкнул и занял меньший из двух рабочих столов, мимоходом уточнив, кто здесь работал.
— Это стол тетушкиного управляющего, он ждет вас внизу, вместе с прочим персоналом.
Капитан кивнул.
— Кем вы приходились покойной?
— Племянником.
— Почему встречать следственную группу и вести дела со стражей оставили именно вас? Вы были как-то особенно близки с покойной тетушкой?
