Большую часть маршрута мы летели в облаках, лишь изредка ныряли вниз, чтобы уточнить курс. Когда были на подходе к станции, включились вражеские прожекторы. Мощные лучи насквозь пробивали тонкий слой облаков, создавая фантастическую игру света и тени. А над нами, как огромное серебряное блюдо, висела луна, заливая бледным сиянием медленно проплывавшие внизу всклокоченные озорным весенним ветром облака.
Далеко-далеко, в иссиня-черной бездонной глубине, призывно мерцали звезды. Крупные и необыкновенно яркие, они приковывали к себе внимание, а их льющийся из бесконечности холодный свет невольно рождал мысли о вечности. Я думала о том, что, может быть, через много лет история человечества, которая, по подсчетам ученого, не знала ни одного мирного дня, будет казаться людям далекого будущего смешной и нелепой.
Что ж, со своей точки зрения, на той стадии развития они будут правы. Но все-таки и они должны будут понять, что, не будь на этой планете нас, кто первыми произнес войне твердое «нет!», еще не известно, насколько бы отдалилось от людей то время, когда слову «мир» в языке не сохранится его антипода — «война», когда мир и всеобщее счастье станут такими же естественными и обыденными явлениями, как утренний туман над тихой речкой, как блеск росы на траве, как восход солнца.
Разорвавшийся вблизи снаряд прервал ход моих мыслей. Самолет сильно тряхнуло. Огонь усилился — значит, цель близка, пора выходить на боевой курс. Даю ручку управления от себя, приглушаю мотор, и мы вываливаемся из облаков прямо над станцией. Внизу неясно просматриваются длинные темные линии — железнодорожные эшелоны. Сумарокова сбрасывает осветительные бомбы. Так и есть — все станционные пути забиты составами. Тут и теплушки с людьми, и открытые платформы, заставленные автомашинами, орудиями, танками, ящиками с боеприпасами. Сотни фашистов суетятся внизу, спешно разгружая эшелоны.
Штурман сбрасывает бомбы в самую гущу железнодорожных путей. Мне очень хочется посмотреть, в какой именно состав они угодят — в тот, где больше техники, или туда, где под брезентовыми полотнищами топорщатся ящики со снарядами и патронами? Хорошо, если бы бомбы подорвали эшелон с боеприпасами: тогда и техника взлетит на воздух, и рельсы разметает, и разгрузочным командам достанется.
Но только я склонилась над краем борта, как по глазам резанули лучи прожекторов. Тотчас отпрянула назад, пригнулась и повела самолет по приборам, слушая команды штурмана.
