— Так, ничего особенного, — уклонилась я от прямого ответа.
И вот мы в воздухе. Пересекаем линию фронта, проходящую по реке Миус. Штурман дает выход на боевой курс.
Повисли в небе первые сабы. Лариса сбросила бомбы — ждем взрывов. И вдруг самолет попадает в перекрестие прожекторов. Тотчас загрохотали зенитки. Не сразу осознав, что случилось, хотела посмотреть, откуда стреляют, и тут же луч прожектора, точно бритвой, резанул по глазам. Я на мгновение растерялась и машинально отжала ручку управления. Самолет стал пикировать.
Какая неосторожность! Нужно моментально исправить ошибку, иначе врежемся в землю. Выравниваю машину и веду ее по приборам. Розанова то и дело командует: «Влево! Вправо!». Но вырваться из перекрестия лучей не удается. А снаряды рвутся все ближе. В свете прожекторов мельком замечаю в плоскостях несколько рваных дыр от осколков. От напряжения сильно стиснула зубы. Самой нет ни малейшей возможности следить за обстановкой. Все внимание приковано к приборам и командам штурмана, которые, не переставая, звучат в переговорном аппарате.
— Держи скорость! Скорость! — кричит Лариса. — Еще вправо! Быстрее маневрируй!
Ревет мотор, сквозь его рокот я, кажется, слышу, как остервенело лают внизу зенитки. Кругом мрак, а в центре его, в свете прожекторных лучей, мечется во все стороны наш маленький У-2.
Враг явно нервничает. Это чувствуется по всему. Высота у нас меньше тысячи метров, скорость небольшая, но снаряды идут мимо.
И все-таки так долго продолжаться не может. Уже минут пять мечемся мы, намертво схваченные объятиями прожекторных лучей. Чувствую, как угодно, но выбираться из этого ада нужно, иначе «гостинца» не миновать. Даю ручку от себя, затем бросаю машину в крутой вираж и вдруг словно проваливаюсь в темную бездонную пропасть. Перед глазами сразу же поплыли радужные круги.
— Молодец, Маринка! — слышу в трубке возбужденный голос Розановой.
Обратный путь был нелегок, израненный самолет плохо слушался рулей. В довершение всего испортилась погода, видимость резко ухудшилась, а до аэродрома еще далеко. Дотянем ли? Я смотрю на приборы. Пока все идет хорошо. Горючего в баках достаточно, мотор работает отлично.
— Все в порядке, — изредка подбадривает меня Розанова, — идем нормально.
Я усмехаюсь, но молчу. Лариса не хуже меня видит, в каком состоянии самолет. И все же я благодарна ей за поддержку. Хорошо, когда с тобой верный товарищ и друг. Тогда невозможное становится возможным, прибавляется сил и уверенности. Но вот наконец и аэродром.
