- Придет, всему свой срок, а дело к тому движется, - говорит Данила Петрович сыну.
- «Придет, придет»! Ты мне уже не раз такое говорил, а его, времени-то этого, все нет да нет.
- Нет, но будет, вот увидишь сам, - уверяет снова сына Данила Петрович.
А Сенька на эти отцовы слова только рукой машет. Хотя он и верит отцу, что время такое придет, но почему его нет вот теперь, сейчас?
Глава девятнадцатая
ГЕНРИХ ИОГАНН ШУЛЬЦ ПОЛУЧАЕТ ОТСТАВКУ
На другой день Даниле Петровичу и Сеньке был дан наряд варить золотой рубин в больших горшках, сразу в двух. И опять Данила Петрович волновался, да и Сенька тоже, как бы не запороть какой горшок.
И какая же была у них радость, когда в обоих горшках рубин получился качественный - лучше и не пожелаешь!
- Сеня, кажись, мы с тобою и в самом деле научились варить золотой рубин, а? Ты как думаешь? - говорит сыну Данила Петрович.
- Ну конечно же, - с гордостью отвечает ему Сенька, забыв все свои огорчения и злобу на генерала.
Мастер, настоящий мастер всегда забывает все огорчения, когда ему удается сделать то, что нужно. А что Сенька будет настоящим мастером-стекловаром, в этом даже сам Данила Петрович, человек осмотрительный и робкий в суждениях, не сомневался.
На третий день им был дан наряд варить золотой рубин в четырех горшках. И бывает же так, что и на этот раз опять все получилось хорошо, во всех четырех замечательный рубин!
А в это время Генрих Иоганн Шульц спокойно прогуливался по улицам Дятькова, по аллеям генеральского парка и не чуял, что над его головой собирается гроза.
Шульц, правда, сначала удивился, почему после двух дней отгула ему снова предлагают три свободных дня. И огорчился: ведь за эти три дня он теряет золота не мало, на каждой варке он наживается порядком. Но что поделаешь, в чужой монастырь со своим уставом не полезешь. Значит, его превосходительству так нужно, значит, заказы на изделия из золотого рубина не так велики пока. Шульц по опыту знает, что такие сорта стекла, как золотой рубин, желто-канареечный, урановый и даже свинцовый хрусталь, изготовляются только тогда, когда на них заказы есть. И он успокоился, продолжал гулять, не чуя беды.
Шульц любовался русской весной. Такой весны он еще в жизни не видывал. У него на родине, в Богемии, вёсны бывают спокойные, приходят и уходят они всегда медлительно и как-то незаметно. Тут же, в России, происходит что-то невообразимое, тут всё кипит и гремит. Снег на крышах давно уже растаял, словно на сковородке, сейчас он тает на улицах, во дворах, в оврагах. Везде бегут ручьи, а в низинах бушуют настоящие потоки.
