— Прощайте, Кристина.
— Прощайте, Рауль.
Юноша, пошатываясь, пошел к двери.
— Вы позволите мне иногда приходить поаплодировать вам? — саркастически спросил он у порога.
— Я больше не буду петь, Рауль…
— Ну, разумеется. — Ирония его возрастала. — У вас теперь есть другое занятие, с чем вас и поздравляю… Но, может быть, мы еще увидимся когда-нибудь в Булонском лесу.
— Ни в Булонском лесу, ни в каком другом месте вы больше меня не увидите, Рауль.
— По крайней мере, вы можете мне сказать, куда вы отправляетесь? В какой ад… или в какой рай?
— Я хотела сказать вам, мой друг, но теперь не могу… Вы мне не поверите, потому что потеряли веру в меня. Все кончено, Рауль.
Эти слова «все кончено» были сказаны с таким отчаянием, что юный виконт вздрогнул, почувствовав угрызения совести за свою невольную жестокость.
— Я вас умоляю! — воскликнул он. — Объяснитесь же наконец! Вы свободны, вы прогуливаетесь по городу, надеваете маскарадный костюм и идете на бал. Почему же вы не возвращаетесь к себе домой? Чем вы занимались две недели? Что это за история с ангелом музыки, которую вы рассказали госпоже Валериус? Кто-то обманул вас, воспользовался вашей доверчивостью… Я сам видел в Перросе… Но теперь вы в своем уме, Кристина. Вы отдаете себе отчет в своих поступках… А госпожа Валериус продолжает ждать вас и вспоминает вашего «доброго гения»… Объясните, Кристина, умоляю вас! Что это за комедия?
Кристина сняла с себя маску и сказала:
— Это трагедия, друг мой…
Рауль не мог удержаться от удивленного и испуганного восклицания. Он увидел смертельную бледность на этом лице, которое знал таким прелестным и нежным и которое теперь было искажено до неузнаваемости. Горькая складка нарушила его чистую гармонию, а прекрасные глаза, когда-то чистые и прозрачные, как озера, служившие глазами маленькой Лотте, теперь пугали таинственной, темной, бездонной глубиной и были окружены мрачной тенью.
— Любовь моя! Моя любовь! — простонал виконт, протягивая к ней руки. — Вы обещали простить меня…
— Может быть… Когда-нибудь, может быть. — Она снова надела маску и удалилась, коротким жестом остановив собравшегося последовать за ней Рауля.
Он нерешительно шагнул вперед, но она обернулась и тем же царственно-повелительным движением руки пригвоздила его к месту.
Некоторое время он смотрел ей вслед. Потом спустился вниз и присоединился к веселящейся толпе, но ничего вокруг не видел. Сердце его разрывалось от отчаяния, в висках стучала кровь; пробираясь через зал, юноша то и дело спрашивал, не видел ли кто человека в костюме Красной смерти. В ответ недоуменно пожимали плечами. Тогда он объяснил, что это — неизвестный с головой мертвеца и в широком красном плаще, и получил ответ, что Красная смерть только что прошла здесь, волоча за собой королевскую пурпурную мантию. Но он так и не встретил ее и к двум часам утра в полном изнеможении оказался за сценой в коридоре, ведущем к артистической уборной Кристины Даэ.
