Здесь-то и настиг Олексу его звездный час. Вспомнили смельчака, его отважные ярмарочные сражения и дебоши, — почему бы не выручить этому удальцу и озерян своим бесстрашием? Женщины стали уговаривать да умолять Олексу, помоги людям, ты ведь тот, кто ничего не боится, и молодую жену тебе не оставлять, а мать вот сама тебе позволяет, хоть и слезы льет! И умолили. Повели озерянские женщины Олексу-бандита в ближнюю хату, и вскоре вышел он оттуда обновленный, как чей-нибудь нареченный, в чистой-пречистой рубахе, и чуб на нем причесан, и тут все словно впервые разглядели этого парня, что он же и собою недурен, пусть и губа разорвана, высок да яснолик, рваной своей улыбкой одаривает людей, и в глазах горят искры солнца, искры мужества и отваги перед опасностью — а что больше красит юношу, нежели мужество? В такой пречисто-белой рубашке Олексу как будто никогда и не видели, раньше вечно манишка у него была забрызгана кровью, а эта горит чистыми цветами, такую вышивают не для работы, хотя в тот день ему выпала, может, труднейшая из работ. Вот уже его, как молодого на свадьбе, перевязывают женщины рушником, длиною до самой земли, вышитым из тончайшего, на августовском солнце отбеленного полотна. Однако перевязывают парня не для почета и щеголяния, крепким этим рушником привязан Олексе на спине и огромный крест, кузнецами кованное железо, которое весом будет небось пудов сто. Напоследок мать Олексина подносит сыну к устам маленькую икону с козельской богоматерью на ней благословляет всеми попами проклятого юношу перед его дорогой в небеса.
Олекса, будто опоенный хмельным зельем, стоял торжественный и задумчивый пред жуткой высотой, которую предстояло одолеть. Не оглядываясь, ждал, пока за спиной чьи-то девичьи руки ласково поправляют на нем вышитый рушник, которым вдоль хребта прикручено, узлом заузловано стопудовое, позолотой покрытое железо, тот кованный озерянами крест, что за плечами торчмя торчит, выше самого Олексы. И мы, ребятня, роясь там, пытаясь сквозь гурьбу девчат протиснуться к Олексе поближе, в какой-то момент заметили, как вдруг что-то радостное осветило бледный и какой-то праздничный лик, не иначе, увидел, кого искал, — без сомнения, Надькино смуглое лицо мигнуло ему навстречу, выглянуло и исчезло среди девушек в лентах и венках! Но, видно, это сразу придало ему сил и уверенности, укрепило дух отваги, потому что даже выпрямился Олекса и, чуть улыбнувшись людям, тронулся: была не была!
