— Вы с теми захожими кавалерами не очень… Пройды, они всюду женихаются, на словах они все не женаты! Доверится ему девушка, а он венок сорвал и ищи ветра в поле…
Один из тех пришлых мастеров, красавец чернобровый, стройный, щеголеватый, начал в первый же вечер выспрашивать у девушек о Надьке Винниковне, интересовался, почему она на танцы не выходит, ведь в Полтаве славно танцевала, — и как раз его любопытство навело девушек на мысль: не он ли это и есть, Надькин соблазнитель?
Кем-то этот франт передавал Надьке, чтобы вышла в следующую субботу на колоды, но Винниковна на гулянке так и не показалась, хотя озерянская ватага вместе с Олексой была тут как тут, да еще и под хмельком все…
В Озерах между тем мастера взбирались со своими работами все выше, все ближе к небу, умели они то, чего Олекса не умел, и это, видно, наводило его на разные мысли. Потому что с каждым днем чаще задирал баламутную свою голову вверх, где на лесах, даже не привязывая себя, работали молодые мастера, посылая оттуда белозубые улыбки вниз озерянским девчатам. А этот их щеголь, самый красивый среди братьев, чернобровый Иван, который всегда брал на себя работу отчаянную, рискованную, бывало, нарочно вставал на совсем тоненькую дощечку, пугая небезразличных к нему девушек, в ужасе только охающих внизу, или ради шутки обнимал округлую, еще дырявую главу колокольни, — сквозь нее и облака просвечивали, — смотрите, мол, какой я, удавалось ли кому из ваших так вот поймать в объятия тучку небесную!
Наконец луковица купола готова, торчит над нею шпиль где-то в самых небесах, и уже близится тот день, когда будет свершаться действо самое опасное — будут поднимать тяжелый, кованный в кузнице крест на самую верхушку шпиля. Кто-то должен поднять его, вознести на высоту, от которой у хлебопашцев-озерян голова кругом идет, вознести и насадить кус железа, тяжелее плуга, на тот совсем тоненький шип, каким шпиль представляется людям снизу. Кому выпадет? Кто возьмется? Ибо пришлые те верхолазы, осознав свою исключительность, решили использовать момент и заломили цену прямо живодерскую, на которую озеряне не могли пойти не только из соображений материальных, но еще и из амбиции, считая, что таким грабежом хотят унизить общину. А подрядчики в свой черед заупрямились, не хотели поступиться ни одной копейкой и как раз в день завершающий, собрав свой инструмент, устремились в Козельск, сказав озерянам на прощанье: «Вы за нами еще и туда прибежите, потому что, кроме нас, никто вам на эту луковицу картуз не оденет». А поскольку день назначен был загодя и по всей округе пошла молва, людей по такому случаю собралось видимо-невидимо, больше, чем на ярмарку, со всех концов сошлись в Озера взглянуть на это неслыханное чудо вознесения. А здесь, оказывается, возносить некому: с теми грабителями каши не сварили, а местные — тот боится, тому не по силам, того жена не пускает, в общем, кому охота жизнью рисковать?
