Орндорф дополнял рассказ Никиты Алексеевича горделивой демонстрацией недавно напечатанных на голландском языке у Иоанна Тиссинга двух карт, которые добыл неведомым образом. Карты эти были замечательны тем, что создавались по личному указанию государя. Одна изображала вновь завоеванные у турок земли и сделана была по взятии Азова генерал-майором фон Менгденом, которому помогал вымерять и описывать новые земли Никита Татищев. Другая была и того значительнее. Ее сочинил по описи Менгдена и Татищева земляк юного Васи Татищева пскович Яков Вилимович Брюс — капитан артиллерии, предки коего вышли из Шотландии. Из пришедших в Россию иноземцев не было вернее и преданнее новому отечеству, чем шотландцы, люди серьезные, умные, отчаянно храбрые и гордые какой-то особой гордостью. Никита Алексеевич помнил одного из таких шотландцев, героя Азова, взорвавшего турецкий корабль и чудом оставшегося в живых. Израненный и полуоглохший, он не пожелал оставаться под присмотром маркитантки, а вновь пошел в атаку. Звали шотландца Лермонт.
На карте Брюса, изданной в Голландии, изображена была русская земля от Москвы к югу до берегов Малой Азии и Крымская Татария и тут же — земля между Доном и Днепром. Петр Алексеевич решил соединить Волгу и Дон и тогда же повелел начать работы, чтобы положить начало соединению морей Балтийского, Каспийского и Черного.
— Весною нынешнего года царь наш приехал в Англию, оставя Лефорта в Голландии, — продолжал свой рассказ Никита Алексеевич, когда все налюбовались Брюсовой картою. — Тут неусыпно учился морской архитектуре. Нанял в Лондоне и отправил в Россию шкиперов и квартирмейстеров, лекарей и подлекарей, пушкарей и компасных мастеров, резчиков и кузнецов, конопатчиков и корабельных работников. Всех до пятисот человек. Попрощавшись с английским королем, государь воротился в Амстердам, где продолжал нанимать художников и мастеров. Картины им куплены знатные и много разных рыб, птиц и уродов. Так что ваши находки на речке Рохталке сберегать станем для нужд науки отечественной[14]. Сказывают еще, что нанял наш царь искуснейшего гравера на меди Петра Пикарда в Амстердаме, а оттуда отбыл в Дрезден и в Вену, где нанял многих рукописных мастеров и токарей. В Италии уж ожидали государя нашего, да бунт стрелецкий заставил воротиться. Теперь, говорят, он на пути в Москву вместе с Лефортом и с Федором Алексеевичем Головиным.
Вася знал о стрелецком мятеже, бывшем нынешнею весною, на троицу. Тогда приезжал в Болдино дядя Федор Алексеевич, бывший прежде воеводою в Торопце, и в следствии участвовал. Он-то и рассказал о восстании стрелецких полков.
