Вот и рудник. Расстояние без малого три километра пройдено незаметно. Справа, из-за конторы рудоуправления, долетает неясный шум бегающих взад и вперед вагонеток. Рядом с конторой тянется к небу закоптелый копер[4], на его остроконечной вышке приветливо пылает пятиугольная звезда.
Администрация, заранее уведомленная о прибытии комсомольцев, готовила им теплый прием. Заместитель заведующего, улыбаясь, поочередно жал руки прибывшим на субботник.
— Спасибо, спасибо, ребятки, — скороговоркой повторял он. — Спасибо, что пришли к нам на помощь в такой критический момент…
Проводя к стволу городских ребят, одетых в широкополые шляпы и огромные сапоги с железными подковами, зам. зав. громко, чтобы все слышали, сказал:
— Ну, товарищи, я надеюсь, что вы по-ударному возьметесь за работу и покажете пример нашей молодежи.
— Будь покоен, товарищ Молотков, уж мы постараемся, приналяжем коллективом, силенка есть: ведь нас, посчитай, человек двести найдется, — живо отрапортовал сообразительный Алеша Рыбак.
Все девушки остались на поверхности выполнять работу по отгрузке угля; к ним присоединилось несколько не отличающихся здоровьем ребят. Остальные, разделившись по группам, садились в клеть и бесшумно ныряли в непроглядную земную пасть. С непривычки слегка кружило голову, а от давления воздуха шумело в ушах…
На площадке, на глубине в 200 метров, происходил «инструментаж». Плотно обступив Алешку — бывалого парня, хорошо изучившего все подземные пути и переходы, молодые люди в одинаковых войлочных шляпах и с лампочками «шахтерками» в руках внимательно слушали наставления своего проводника.
— Так вот, братишки, — заключил Алешка, — запомните хорошенько все то, что я вам сейчас сказал. А теперь по два человека — айда к месту работы!
И отряд шахтеров-новичков, в шутку названный кем-то «рыбаками» по фамилии своего вожатого, растянулся длинной лентой вдоль подземной одноколейки.
Довгань шел рядом с Алешкой, впереди всех. Стуча о камни громадными сапогами, он видел, как вдоль штрека дрожаще маячили огоньки. Почему-то он вспомнил предпасхальные вечера далекого детства в деревне, когда в «чистый четверг» он со своей богомольной бабушкой возвращался из церкви домой, держа в шапке двухкопеечную зажженную свечку. И по всем улицам, точь-в-точь, как в этом штреке, то удаляясь, то снова приближаясь, мерцали бледные, нарушавшие беспросветную темь, огоньки. Но то было давно, много лет назад, и нет нужды вспоминать это тяжелое и однообразное детство. Нужно думать о сегодняшнем дне, о борьбе с прорывом, об ударной работе…
