Малофеев не понял, но перебивать не стал. Алексей, обрадованный, что нашлись слова, что вот высказалось так просто самое важное, — говорил, захлебываясь:
— Молотим с копен, ты, допустим, подтащил комбайн к копне и сидишь себе на тракторе, а я торчу на комбайне. Так? Теперь у тебя неуправка — подавальщики чего делают? Лежат. Выходит, для работы один раззор. Понял теперь?
Малофеев понял. В этот вечер они долго не засыпали. Тихо, чтобы не мешать остальным, обсуждали свой план. И когда, забывшись, громко выкрикивал что-нибудь Малофеев, неизменно откуда-то с краю долетало ругательство.
На заре проснулись оба и вдвоем пошли разыскивать Малинина. Бригадир спал недалеко.
— Взбудим? — нерешительно спросил Алексей.
Малофеев, нагнувшись, уже тормошил бригадира. Долго в перебой говорили, боялись: а вдруг откажет? Малинин сначала ничего не понимал и усиленно тер глаза. Потом вдруг вскочил:
— Вдвоем?
И, получив утвердительный ответ, сказал Малинин одобряюще:
— Хорошее дело, ребята, давайте сегодня, в ночную смену…
День тянулся ужасно долго. Десятки раз подходил Малофеев к трактору, возился у мотора комбайна. И неизменно натыкался на Гладилина. Разговоров почти не было. Только раз, проходя мимо, пошутил бригадир:
— Как, заговорщики, готовитесь?
После ужина стан ожил. Приходили с поля машины, люди отмывали зной и пыль дня, девчата затянули песню.
К комбайну Гладилина подошли ребята.
— На ночь, что ли, Алешка? А кого берете кидальщиками?
Гладилин молчал. Малофеев не выдержал:
— Сами мы, одни!..
Ночь упала стремительно, вспыхнули звезды, и Гладилин заторопился.
— Заводи, — строго сказал комбайнер, захватив двое вил.
С мостика было видно, как уходили огни стана, комбайн вздрагивал, и эта привычная дрожь машины сегодня почему-то шла по нервам.
Малофеев резко остановил трактор у первой копны. Гладилин перелетел через поручни мостика (по лестнице долго!) и схватил вилы. Работали так, что захватило дух.
Цепляя последний клок колосьев, крикнул Алексей звонко и задорно:
— Поехали!
И у следующей копны вилы комбайнера и тракториста одновременно врезались в колосья.
Ночь проходила часами тишины. Звезды тухли, тянуло холодком.
На заре водитель и команда этого замечательного агрегата подсчитали итог. Три бункера! Три бункера дает дневная смена агрегата, на котором работают не двое, а шесть человек.
Я встретил Гладилина и Малофеева на празднике комсомола на центральной усадьбе. Чествовали лучших комсомольцев, таких, как Шевченко — комбайнер и секретарь ячейки комсомола второго отделения, дающий на своем агрегате 30–35 га обмолота с копен.
