И уездный принял твердое решение. На следующий день без полного эскорта, позвав лишь носильщиков и восемь человек стражников, захватив с собой Чжая, он направился в деревню. Услышав удары в гонг, и старые и малые высыпали на улицу. Дом Ван Мяня, к которому направился паланкин, был старый, крытый соломой и состоял из восьми комнатушек. Дверь, сколоченная из простых досок, была плотно закрыта. Чжай бросился вперед и заколотил в нее кулаками. Наконец вышла старуха с клюкой.
— Его нет дома. Рано утром он повел вола на водопой и еще не вернулся, — сказала она.
— Сам господин уездный начальник приехал к твоему сыну, а он смеет задерживаться! — закричал Чжай. — Ну говори скорей, где он. Я сам найду его.
— Дома его нет. А где он, я не знаю, — ответила старуха и захлопнула дверь.
Пока Чжай разговаривал, подъехал паланкин с начальником уезда, и Чжай, бросившись на колени, доложил:
— Презренный позволит сообщить господину, что Ван Мяня дома нет. Не соизволит ли ваша светлость отдохнуть немного в чайной, пока я разыщу его?
Паланкин, поддерживаемый Чжаем, пронесли мимо дома Ван Мяня. За домом простирались поля, разрезанные во всех направлениях межевыми бороздами. Вдалеке блестел в лучах солнца большой пруд, по берегам которого росли вязы и тутовые деревья. За прудом раскинулись необозримые поля. Еще дальше виднелась невысокая зеленая горка, густо поросшая деревьями. Кругом был простор, и казалось, что если крикнуть, то тебя можно услышать на расстоянии более ли[16]. В этот момент из-за горы показалась фигура пастушонка верхом на воле. Чжай бросился к нему и спросил:
— Сын Циня! Не скажешь ли ты, где ваш сосед Ван Мянь пасет своего вола?
— Дядя Ван? — переспросил мальчик. — Так он же пошел пить вино к своим родственникам в деревню Ванцзяцзи, ли в двадцати отсюда. Это его вол. Он попросил меня отвести его домой.
Чжай сообщил об услышанном уездному начальнику, тот даже в лице переменился.
— Ну, если так, нечего нам делать в чайной. Возвращаемся немедленно в ямынь.
Уездный Ши был так зол, что сначала решил послать своих людей и арестовать Ван Мяня, но побоялся, как бы учитель Вэй не обвинил его в жестокости, и сдержался.
Он рассказал Вэю обо всем случившемся, осторожно добавив, что Ван Мянь не заслуживает того, чтобы его выдвигали, и что вообще это можно будет сделать позднее. С этими словами он распрощался с учителем.
Ван Мянь и не думал уходить далеко и скоро возвратился домой.
— Какой же ты упрямый, — с обидой сказал старый Цинь. — Ведь он же начальник всего уезда. Как можешь ты относиться к нему с таким пренебрежением?
