Она не умела, как некоторые, прибегать к редактору, к администраторам, приносить подарочки, цветочки, конфетки, весело щебетать: «Мариночка Ивановна, Яшенька, для меня ничего нет? Не забывайте обо мне».
Она сидела дома у молчащего телефона в надежде: вдруг вспомнят о ней, позвонят. И в то же время ей казалось, что она уже действительно ничего не может.
Очень редко, когда ее посылали одну в какой-нибудь пригородный Дом отдыха или клуб общежития (с чего начинала, к тому и вернулась), она, убедившись, что в зале нет дружков худрука, читала хорошо, с полной отдачей, и по-прежнему затихал зал, по-прежнему ее заставляли читать маленькие изящные «бисовки», провожали с цветами. Она возвращалась счастливая, ощущая прилив сил: завтра же начнет искать материал, а потом сломит гордыню, попросит товарищей помочь (сколько раз они предлагали, а она из-за своего проклятого гонора отказывалась). Но наступал новый пустой день, ее охватывала привычная апатия, и она думала: «Поздно! Слишком много времени упущено. Не хватит у меня энергии, сил». Она погибала от бездеятельности и страшилась действий.
Теперь, решив, что директриса едет с ней неспроста, она поняла, что работать не сможет, что ее ждет провал. Захотелось сбежать, спрятаться, но подъехала «скорая помощь», из нее выскочил молодой врач, поздоровался с директрисой, назвав ее Ниной Ивановной, помог им забраться в кузов, сам сел туда же и, не обращая внимания на Веру, начал рассказывать что-то забавное. Нина Ивановна звонко смеялась, а Вера мучительно соображала, как ей избежать этого выступления. Сослаться на болезнь в больнице нельзя — ее сразу разоблачат, а другого повода придумать не могла. Машина остановилась у подъезда — как быстро они доехали! Больница помещалась в большом новом здании на краю городка, дальше виднелся лес.
В вестибюле Нина Ивановна фамильярно поздоровалась с дежурной сестрой и, не раздеваясь, пошла по коридору. Вера обреченно поплелась за ней. В приемной Нина Ивановна постучала в дверь с надписью «Главный врач», властный, хрипловатый голос отозвался: «Да!», и они вошли в большой кабинет. За письменным столом сидел немолодой грузный человек с суровым лицом, в белоснежном халате.
— С добрым утром, Владимир Степанович, — почтительно произнесла директриса, — вот… приехали к вам с концертом.
«Мы пахали», — подумала Вера, ненавидя ее.
Главврач сухо кивнул, предложил раздеться и вдруг, с неожиданной для его комплекции легкостью, выскочил из-за стола и почти подбежал к Вере.
