— Как можно так тратить себя! — прервал он. — Мне кажется, быт-то уж организовать просто: распределить обязанности между членами семьи.
— У меня дурацкий характер, — вздохнула Вера, — все хочу сама…
Она не стала рассказывать, что мама «ненавидит кухню, всю эту домашнюю дрызготню», и хоть постоянно твердит, что не может видеть, как Вера надрывается, но абсолютно не помогает. Детей жалко: в школе большая нагрузка, задают много, пусть лучше лишний час погуляют, почитают. Павел же, придя домой, сразу занимает горизонтальное положение — «мыслит» и, если иногда она просит его помочь, бодро отвечает: «Конечно! Сейчас, сейчас…», но так долго собирается, что она, не желая повторять просьбу, все делает сама. «Поразительно, как ты всех посадила себе на голову!» — негодует мама, почему-то исключая себя из числа этих «всех».
Узнав, что у Веры есть дети, Глеб Сергеевич удивился, сказав, что она не похожа на многодетную мать, и попросил рассказать о них подробнее.
Вера расчувствовалась, достала фотографии детей и, передавая их Глебу Сергеевичу, заговорила с веселой нежностью:
— Это Татьяна, старшая. Человек серьезный, положительный. Красотой, как видите, не блещем, по поклонники уже есть.
— Сколько ей?
— Четырнадцать. Учится прилично… Особые таланты пока не прорезались… Тяготеет к общественной деятельности, ее постоянно куда-то выбирают, она очень гордится этим, серьезно относится… Обожает воспитывать брата — читает ему нудные нотации, а он их, не без остроумия, комментирует. А вот — Петька. Очень забавная личность! Ласковый, море обаяния…
— Как похож на вас! — воскликнул Глеб Сергеевич.
— Неужели? — удивилась Вера. — Не замечала.
— Ну как же! — То же сияние в глазах… волосы… улыбка…
— А характером совсем не похож: очень неуравновешен. Чуть что не по нем — кричит, топает ногами, лезет в драку… Но быстро отходит, зла не помнит. Перед отъездом я на него за что-то рассердилась, сказала, что знать его не желаю, и ушла к себе. Минут через десять, вижу, из-под двери лезет бумажка, послание от него. Я дословно запомнила, — засмеялась Вера. — «Дорогая мамынька! Как ты поживаешь? Как себя чувствуешь? Я больше никогда так не буду. Твой сын Петя».
— Очень симпатично, — тоже засмеялся Глеб Сергеевич. — Вы простили его?
— Как тут выдержать? Вышла — он со смиренной рожицей ждет у двери… Не умею сердиться на него… Так соскучилась по ним! Рвусь домой!
Глеб Сергеевич слушал ее с жадным вниманием, не выпуская из рук фотографий, а когда она кончила, серьезно сказал:
