— Что значит не хочу? Не дури, Пол-Клон, от таких предложений не отказываются. Сержант — это не солдат.
— Не хочу, — упрямо повторил я.
— После службы можешь остаться на сверхсрочную службу. Мы можем помочь поступить в военное училище. Закончишь, станешь офицером. В Специальных Военных Войсках офицеры быстро растут в званиях.
— Не просветите, чем занимаются эти войска?
— Станешь сержантом — узнаешь, — усмехнулся Лукашевич.
Я покачал головой:
— Не люблю отдавать команды.
Лукашевич снисходительно рассмеялся.
— К этому быстро привыкаешь, в армии самое легкое — отдавать команды, — карандашик выбил на столе дробь.
— Вот поэтому, ещё больше мне не нравится их выполнять.
— Придется Клон. Закон жизни: кто-то отдает команды, кто-то их выполняет.
— А мне не нравится, — вызывающе ответил я.
— Ну и дурак, — объявил Лукашевич. Он покопался на столе, нашел тетрадный листок.
— Вот, — Лукашевич помахал листком, — старшина Аникин написал донесение.
— Донос.
Лукашевич сдвинул брови, усики воинственно встопорщились:
— Донесение, — ледяным тоном повторил он, — в котором указывает, что вы являетесь злостным нарушителем воинской дисциплины, не выполняете приказы отданными старшими по званию, дерзите и вступаете в пререкания.
— И такого нарушителя хотите отправить в школу сержантов?
Лукашевич пропустил слова мимо ушей.
— Здесь есть подписи свидетелей.
— Можно взглянуть?
— Нет. — Светлые глазки злорадно вспыхнули. — Итак, вы согласны отправиться в школу сержантов?
— Не согласен.
Лукашевич спрятал донесение под стопкой бумаг, не глядя на меня, сухо обронил:
— Можете идти.
Я поднялся, открывая дверь, услышал брошенное в след:
— Идиот.
— Сам такой, — пробормотал я.
В чем-то Лукашевич оказался прав, потому что с того дня начались репрессии. Из нарядов я практически не выходил. Через день получал новые взыскания: стоял на тумбочке дневальным, маршировал в гордом одиночестве часами по плацу, чистил картошку, убирал туалеты.
Разумеется, строевой подготовкой занимался Аникин, он не мог отказать себе в таком удовольствии.
— Раз-два! Раз-два! Выше ножку, боец! Ножку выше держать!
Он стоял в тени, падающей от штаба, лыбился и масляные глазки довольно блестели.
— Подожди, ты у меня и на губе посидишь, салага.
Встречи с замполитом, также не приносили особой радости.
— Товарищ солдат, почему расстегнута верхняя пуговица? Ремень болтается. Вы похожи не на солдата, а на разгильдяя. Покажите подворотничок. Грязный. Товарищ Клон, объявляю вам два наряда вне очереди. Доложите старшему сержанту Маркулису.
