— Во сколько у тебя завтра встреча? — поинтересовалась Ким.
— В десять.
— Значит, Эбби ты приведёшь…
— … в восемь, — закончила я. — Не хочу появляться в последний момент. До Олимпии всего час, но лучше приехать пораньше.
Опаздывать куда-либо не входило в число моих привычек, а уж опаздывать на встречу с потенциальным работодателем — тем более.
— Хорошо. Мальчики к тому моменту уже проснутся, так что позавтракают они вместе. — Ким помахала рукой Эбби. — Пока-пока, ягодка.
— Пока-пока. — Ягодка ни на секунду не оторвалась от пульта, и любящая тётушка ушла не солоно хлебавши.
Я не стала провожать Ким, а сразу направилась к дочери.
— Ну что, пупс, идём плавать?
Эбби протянула ко мне маленькие ручки.
— Качу павать.
Я подняла дочку на руки, целуя её в тёпленькие щёчки.
— Какая ты у меня уже большая и тяжёлая, Эбби.
Она согласилась:
— Эби бойшая.
— Большая, солнышко, большая.
Я понесла дочку наверх, осторожно ступая на каждую ступеньку.
— Ну где вы там, — нетерпеливый голос Макса послышался из ванной.
— Мы уже идём, не ругайся, братец Лис.
— Батец Ис, батец Ис, — Эбби засмеялась и захлопала в ладоши. Она потянулась к выходящему из ванной Максу, и я опустила её на пол.
— Братец Ис, — сказала она, подбегая к брату. — А Эби бойшая.
— Тоже мне, большая, — хмыкнул Макс. — Попу научишься вытирать, тогда и будешь большая. А пока ты козявка.
— Макс! — Я возмутилась, хотя едва сдерживала смех. Второй раз за день сын меня удивил: именно это говорил ему Майкл на подобные заявления.
— Козявка — ты! — Эбби не давала себя в обиду. — И акушная вонюська.
— Не ракушная вонючка, а вонючая ракушка, — Макс беззлобно поправил сестрёнку.
Пришло время строгой мамочке вмешаться.
— Так, заканчиваем обмен любезностями и расходимся по углам. — Я подтолкнула Эбби в ванную, а Максу указала на дверь спальни. — Чтобы, когда мы вернулись, ты спал!
— Мам, а сказку? — Он ошарашенно уставился на меня.
— Она только что обозвала тебя вонючкой, а ты собираешься ей сказку читать? — поддела я сына.
— Мы же не серьёзно. Мы всегда так друг друга называем.
Вот и попался!
— Чтобы это было в последний раз! Ни от кого, кроме тебя, она этого не наберётся. Заканчивайте с вонючками, ясно?
— Ясно, — Макс нахмурился. — Но сказку я ей всё равно почитаю.
— Почитаешь. — Улыбка всё-таки растянула мои губы. — Куда ты денешься.
Дети уже спали, когда я снова вышла на заднее крыльцо, накинув на плечи старую толстовку Майкла. Она висела на вешалке, прибитой к двери. Мы выбегали в ней на улицу, чтобы выкинуть пакет в мусорный бак или переброситься парой-тройкой слов с соседями. За полтора года я так ни разу её не стирала. Толстовка уже порядком попахивала, но было трудно найти в себе силы бросить её в корзину с грязным бельём: казалось, что, надевая её, я до сих пор чувствую запах Майка.
