Она отправилась к дяде Солу в Нью-Йорк, у которого там была роскошная квартира в одном из самых фешенебельных районов. Соломон все еще был холостяком и при этом большим ценителем женской красоты, хотя старался скрывать это тщательнейшим образом.
Когда Уоллис перешагнула порог его квартиры, она почти потеряла дар речи – все стены были увешаны фотографиями с автографами известных актрис, певиц и прочих представительниц прекрасного пола из мира искусства. Многие изображения носили, прямо говоря, откровенный характер, на что Уоллис сразу же обратила внимание и решила воспользоваться увиденным в своих интересах.
Разумеется, Соломон был возмущен желанием замужней женщины ехать в компании одинокой женщины в город, славившийся отсутствием какой-либо морали, о чем дядя, по всей видимости, знал не понаслышке. Но племянница не стала слишком церемониться, заметив Солу, что в окружении столь нецеломудренных фотографий рассуждать о нравственности явно неуместно. Он не нашел, что ответить, а молча протянул ей пять стодолларовых купюр, на которые можно было не только с шиком съездить в другую страну, но и обновить весь свой гардероб.
В январе 1924 года на небольшом американском пароме счастливые и независимые Корин и Уоллис отправились в Париж навстречу приключениям.
Там они проводили время в компании Уильяма Эбельре – старого знакомого покойного мужа Корин, ассистента по вопросам военно-морского дела при американском посольстве, и его коллег. Они показывали женщинам Париж и близлежащие уютные городки.
Собор Нотр-Дам, круассаны, прогулки по Монмартру, шляпные магазинчики, дорогие рестораны, театры… Новая красивая жизнь захлестнула Уоллис и, казалось, никогда уже не выпустит из своего плена. Через некоторое время, когда запланированное путешествие подошло к концу, Корин уехала обратно в США, а Уоллис, успевшая влюбиться в город больше, чем предполагала, не смогла пересилить себя и последовать за тетей, решив остаться в Париже еще на несколько недель или даже месяцев. К тому времени она успела завести друзей, в основном через посольство, и приятно проводила досуг. Тогда же, в Париже, к Уоллис присоединилось еще несколько ее старых подруг, которые также переживали разрыв с мужьями.
Она очень рассчитывала на то, что сможет развестись с Уинфильдом прямо во Франции, так как кто-то из ее знакомых сообщил, что местные адвокаты оформляют развод куда быстрее и охотнее, чем в США, где процесс может занять больше года. И каково было ее разочарование, когда никто из французов не пожелал заниматься ее делом меньше, чем за несколько тысяч долларов! С этим Уоллис уж точно не могла обратиться к Соломону. Мечта о разводе вдали от нотаций родственников разбилась на тысячи мелких острых осколков. Кроме того, после долгого общения с разведенными подругами Уоллис поняла, что их жизнь без мужей оказалась далеко не такой свободной и независимой, какой она рисовала ее в своем воображении. Она с ужасом поняла, что эти женщины были глубоко несчастны.
