— Все скажу, не надо!
Дато сделал знак Пеке. Тот перестал плескать кипяток на Апельсина.
— Говори, сука.
Наташа вытерла свободной рукой нос. Всхлипнула:
— Врет он все. Это не Шакро. Это я.
Дато смотрел на нее:
— На хера?
— Ты меня все равно бросишь. Как Женьку. Я знаю про твою эту… балерину. А я… а у меня… вообще ничего нет. Мать при смерти.
— И чего?
— Ну… хотела бабок срубить… просто…
— И его подбила?
Она кивнула.
— За сколько?
— Пополам.
Дато перевел взгляд на Гасана. Тот молчал. Наташа всхлипывала. Апельсин стонал на полу. Дато глянул на Апельсина:
— Переверните его.
Пека и Лом положили его на спину. Дато присел. Заглянул в серые глаза Апельсина:
— Правда.
Выпрямился. Гасан протянул руку. Дато хлопнул по ней ладонью. Облегченно выдохнул:
— Пошли перетрем.
Они вышли в соседнюю комнату. Здесь был полумрак. И стояло много дорогой мебели.
— Я так и думал, что это не Шакро. — Гасан зябко потянулся. Сцепил худые пальцы. Треснул ими.
— Мазу, блядь! — Дато нервно усмехнулся. Открыл бар. Достал бутылку коньяка. Налил себе. Выпил.
— Каждая басота, блядь, только и ждет, чтоб меня с Шакро стравить. Шакалы, блядь!
— Он слышал просто… может, от Аверы, от пацанов его… может, от Дырявого…
— Слушай, Гасан, а почему все в курсе? Почему каждый клоп, блядь, знает про лед?
— Ты у меня спрашиваешь?
— А у кого мне спросить? У Аверы? У Жорика? Они, бля, червей кормят. А ты живой.
— Ты тоже живой, брат, — серьезно посмотрел Гасан. — Мы оба живые. Пока.
— Пока что?
— Пока понимаем, что в гробу карманов нет.
Дато отвернулся. Отошел к окну. Покачался на носках. Гасан подошел к нему. Положил руку на плечо:
— Ты меня знаешь, брат. Мне чужого не надо. Мне своего на порошок хватает.
Дато смотрел в окно на вечернюю Москву:
— Говно!
— С ними что-то делать надо, брат.
— Что-то… — качнулся на носках Дато. — Что-то, блядь…
Он резко повернулся. Пошел на кухню. Гасан неторопливо двинулся за ним.
В углу кухни возвышался массивный белый холодильник «Bosch». Дато открыл морозильную камеру. Она была завалена продуктами. Он стал выкидывать их на пол. С сухим стуком они падали на мрамор. Под продуктами лежал большой куб льда. Дато злобно посмотрел на него:
— Потому что я никогда не жру ничего мороженого… да, сука?
Он приблизился к Наташе.
Она всхлипывала. Отвернулась.
— Надежное место, да? — мрачно смотрел Гасан.
— Ну почему бабье такое, блядь, умное пошло? — Дато шлепнул себя по ляжкам. — Не понимаю, что творится!
— Эмансипация, — неожиданно произнес Пека.
