Доктопулос отвалился от стенки и заговорил что-то, размахивая руками.
- Он мало понимает русски, - сказал Кастикос. - Он боится.
- Чего бояться, чего? - забеспокоился Гошка. - Выспишься тут, завтра скажешь - пьяный был. Пригласил я тебя к себе, напоил, а что дальше - не помнишь. Свалишь все на меня, и отправят тебя домой первым же пароходом. Риску никакого.
- Деньга, - сказал Доктопулос.
- Фирма на расходы не поскупится. - Гошка вытряс карманы, отсчитал двести рублей.
- Еще.
Гошка посмотрел на Кастикоса. Тот, будто ничего не слышал, царапал вилкой скатерть.
- На, грабь. - Он кинул через стол несколько червонцев.
Доктопулос разгладил их, накрыл широкой ладонью.
- Еще...
- Черт черномазый!
Гошка пометался глазами, затравленно оглядываясь, кинулся к Вериному столику, достал коробочку, выложил на стол золотое кольцо - давний подарок матери. Когда грек черными пальцами сцапал кольцо, в Гошке шевельнулось что-то похожее на жалость. Но он отогнал это чувство. "Простит Верунчик, все простит..."
- Ясас, - сказал Кастикос, поднимая рюмку и улыбаясь во весь рот. Ваше здоровье. Эндакси...
У дверей нерешительно тренькнул звонок. Гошка вздрогнул, на цыпочках пошел в прихожую.
- Кто? - спросил он, когда звонок затрещал второй раз.
- Вера дома?
- Счас, минуту. - Вбежал в комнату, схватил со стола черную бутылку с недопитым коньяком, пару рюмок и плотно закрыл за собой дверь в комнату.
На лестничной клетке стоял знакомый прапорщик в зеленой фуражке, виновато улыбался, теребил маленький букетик алых гвоздик.
- Верунчик ушла ночевать к подруге, - сказал Гошка, многозначительно стукая рюмками о бутылку. - Велела нам выпить за ее здоровье.
- У вас гости? - спросил прапорщик.
- Свои... собрались.
- Почему же Вера ушла?
- Я ее сам попросил.
- Чтобы она не увидела ваших друзей?
- Не дай бог, вы с Веркой поженитесь, - сказал Гошка, все еще позванивая рюмками. - Вдвоем вы меня до смерти завоспитываете.
- Вера знает, кто у вас?
- Давайте лучше выпьем. Коньяк - во всем городе не найдешь.
- Мне на службу, - сухо сказал прапорщик.
До Гошки вдруг дошло, что служба его в том и состоит, чтобы следить, как бы кто незаконно не переступил границу у пирса.
- Кто же уходит в норд-ост?
Гошка трезвел, и лицо его, и пальцы рук холодели от испуга.
- Уходят.
- "Тритон"?
- "Тритон", - сказал прапорщик, внимательно посмотрев на Гошку. И повернулся, и неторопливо пошел по лестнице, помахивая гвоздиками на длинных гибких стеблях.
