В этом мире, в этом месте, у нее тоже не было шрамов.
Еще одна иллюзия.
Она снова закричала. Закричала на ее сломанную руку, незащищенную кожу, закричала на затянувшееся эхо отрубленной связи.
— Ты знаешь, от чего мне больше всего больно, Аэлина? — слова Маэвы были мягкими, как слова любовника. — От того, что ты веришь, что я злодейка.
Аэлина выругалась сквозь зубы, когда она попыталась и не смогла пошевелить рукой. Оба оружия. Она бросила взгляд в пространство, это мир реален, но все же нет, место в котором она находилась. Они починили гроб. Приварили новую плиту железа над крышкой. Затем по бокам. На дне. В гроб теперь просачивалось меньше воздуха, часы и дни теперь проводились внутри в почти удушающей жаре. Это было облегчением, когда ее наконец приковали к алтарю.
Всякий раз, когда это бывало. Если это вообще происходило.
— Я не сомневаюсь, что твой друг или Элена или даже Брэннон наполнили твою голову ложью о том, что я сделаю с ключами. — Маэва провела рукой по каменной плите алтаря, прямо по забрызганной ее кровью и осколками кости плите. — Я имею в виду то, что сказала. Мне нравится этот мир. Я не хочу его уничтожать. Только улучшить его. Представь себе царство, где нет голода, нет боли. Разве это не то, ради чего ты и твой двор сражаетесь? Лучший мир? — слова были издевательствами.
Издевательство над тем, что она обещала. То, что она обещала Террасену, и все еще должна ему.
Аэлина попытался сдвинуться с цепями, с ее сломанными руками, против плотного давления, убивающего ее кожу изнутри. На ее костях нарастала плоть. Понемногу, каждый день.
Маэва вздохнула.
— Я знаю, что ты думаешь обо мне, Огненное Сердце. Что ты предполагаешь. Но есть некоторые истины, которые нельзя разделить. Даже для Ключей. — тем не менее внутри нее росло напряжение, ее душила боль… что могло быть хуже.
Маэва прижала щеку к маске.
— Королева, которая была обещана. Я хочу спасти тебя от этой жертвы, которую ты хочешь принести. — мягкий смех. — Я даже позволю тебе быть с Рованом. Вы оба будете здесь вместе. Пока мы с тобой будем работать над тем, чтобы спасти этот мир.
Слова были ложью. Она знала это, хотя она не могла понять, где заканчивалась одна ложь, и начиналась другая. Или это был кошмар?
Боги, давление в ее теле. Ее кровь.
Она не уступала.
— Ты чувствуешь это, даже сейчас, — продолжила Маэва. — Желание твоего тела сказать «да». — Аэлина открыла глаза, и там, должно быть, возникло видение, потому что Маэва улыбнулась. — Знаешь ли ты, что станет с магом, в котором находится железо? Пока ты его не чувствуешь, но со временем… твоя магия будет нуждаться в освобождении, Аэлина. Это давление — твой магический крик, он хочет, чтобы ты освободилась от этих цепей и сняла напряжение. Твоя кровь говорит тебе, чтобы ты меня поняла.
