Неделя ущербной луны | страница 3
— Лезь, тебе говорят!
— Дак на ходу, что ли!
— А то еще как! Может, остановку для тебя сделать?! — откуда-то из-под распластанных словно в полете рук строжился мастер.
Семен засеменил рядом, по внешнему, большому кругу, пугливо норовя угодить в промежуток между двумя выпиравшими в стороны патрубками, Ильюхиным и своим, сиротливо пустым и казавшимся теперь особенно опасным, неуправляемым. Раза два его цапнуло по плечу, отбрасывая прочь, но лютый голос мастера подхлестывал Семена пуще плетки; он бежал все резвее и, как бы наперекор тихому своему нраву, исподволь накалялся тоже. Откуда и силы взялись! Занозисто ругнув вырывавшийся из рук патрубок, Семен с прыжка навалился на него животом и, цепляясь за вертикальную штангу бурового снаряда, раскорякой взгромоздился вверх, как на ходулях. Уперся подошвами о патрубки — ой, не соскользнуть бы! А то поминай как звали. Обвыкся в таком положении малость — под смех Катерины, наблюдавшей эту картину от костра, где чистила жинка мастера картошку на обед, — и, не отпуская спасительную штангу, нащупал, подхватил, держась теперь за них, пеньковые веревки в ушках стальной многопудовой «бабы», продетой по оси на штангу.
— Колошмать же, кикимора чертова!
И Семен, собирая силы, рывком поднял «бабу» чуть повыше живота, насколько духу хватило, она на мгновение замерла, тяжело повисла и, сама уже по себе, не успев разогнаться, как бы с ленцой лязгнулась на зажимки. Новый в бригаде человек, Семен все же знал, как надо делать: положено было поднятую вверх «бабу» тут же, добавляя ей свою силу, обрушивать вниз с удвоенной тяжестью; и эту половинчатую работу Фролка почувствовал тотчас, хотя и ни разу не поднял головы, — по звуку металла понял, по дрожанию патрубка в своих руках. Дорого бы дал он сейчас, чтобы спихнуть с зажимок этого непутевого человечка. И уж сам-то, живой или мертвый, доколотил бы эту чертову морену как миленькую, не много ему и надо, до двадцатиметровой отметки, а там — баста! Есть коренные породы, нету — никто не заставит его бурить глубже. До нормы добил бы, норма — это закон. Но кто тогда будет крутить штангу? Один Илья, хотя и здоровый бык, не шибко бегом-то разбежится. А то и вообще не возьмет. Ничего удивительного.
На чем свет стоит матюгая Семена, мастер позвал жену:
— Слышь, Катька, давай полезай к этому охламону, а то мы тут прочикаемся до вечера. Стенки-то вверху завалит без обсадки, ты че думаешь или нет?!
Катерина перестала смеяться над Семеном, готовно бросила нож и картофелину, подбежала к станку. На нее и кричать не надо было, она и без того знала: в эти минуты ее Фрол живет только одной скважиной; как помешанный, он не выпустит из рук патрубка, пока меловая отметина на штанге не скроется под землей. Не бросит, не остановит эту проклятую карусель, даже если у него на глазах произошло бы что-то страшное с самой Катериной.