3
Желонка с глубины в двадцать метров достала все ту же морену. Коренных не было, даже никакого намека. Уже отошедший и довольно посмеивающийся, что «до мелка» добурились удачно, Фролка шлепал назойливое комарье и раскладывал образцы породы в ячейки ящика. Приятная была обязанность мастера, вроде как его привилегия, и Илья обычно не проявлял к этому праздному занятию никакого интереса. Дел у него в эти минуты и без того хватало — разложить по местам штанги, зажимки, переходники, чтобы в работе все было под рукой. Он и сейчас не обратил бы внимания на эту ворожбу Фролки с образцами, да понадобился топор — из березовой чурки вырубить пробку для ствола скважины. На месте, под тентом, где хранился от дождя сушняк, топора не оказалось, кинулся искать — туда, сюда, нету! А что тонкая, им же самим отточенная рашпилем сталь топора прозрачно, вроде как жалобно звенит в Фролкиных руках, чего-то ради вздумавшего разбивать здоровенную гальку из ручья, да еще и обухом, — это до Ильи дошло не сразу.
— Ты бы, Фрол Евстигнеич, лучше кэ-к-кувалдой, — сказал он, подходя к мастеру и дивясь про себя такой несуразности его занятия. — А для чего нам гэ-г-га-а… это… галька битая? — Илья заикался сильнее, когда что-то ему не нравилось.
— А на спрос! Кто спросит — тому в нос! — дернулся Фролка.
Поговори вот с таким… Илья поневоле тут забыл про березовую пробку, пошел к костру — обуваться, но Фролку из виду уже не выпускал. Крупные куски разбитой гальки мастер старательно пачкал красноватой моренной глиной и складывал в ящички вместе с настоящими образцами морены, в которой гальки, по правде-то говоря, было не так уж много. «Ерунда какая-то», — удивился Илья. Про такую геологию, чтобы в глубинную морену добавлять камни из речки, он и слыхом не слыхивал. Хотя и пустяковый у него стаж работы в партии, всего-то неполная весна, не то что у мастера, но все-таки кислое от пресного и дитя малое отличит. К тому же заметно тряслись у Фролки руки, дело для него, видать, непривычное, — вот и схватил топор вместо кувалды. Что под руку попало.
— Вообще-то морена к-к-какой категории, Фрол Евстигнеич, а Фрол Евстигнеич? — мягко поинтересовался Илья, опять подвигаясь к мастеру. Но тот уже кончил мудровать с галькой. Будто не слыша обращенного к нему вопроса, мелкую колотую крошку старательно собрал щепотью и вышвырнул подальше в кусты.
— Вот Лопатник явится с машиной, — отряхивая ладони, устало, мечтательно потянулся он, вспоминая отрядного шофера, — так сразу и завихримся в Паньшино. Седни ж суббота. А по субботам сразу три праздника бывает. Знаешь каких? Пол моют, хлеб пекут и еще это… — он отыскал глазами свою Катерину, суетившуюся у костра над полуведерными котелками, и двусмысленно подмигнул Илье. — Жалко, веников свежих нету. Береза же еще не распустилась. Семка хвалился, что баня у него по-черному, с каменкой. А ты, Илюха, давай пузырек сообрази — с тебя причитается. Аванс баба Женя тебе выдал? Выдал. А ты жмешься чего-то, непонятно чего… — Фролка весело скалился, не глядя на Илью и думая о чем-то дальнем уже, не о предстоящей бане и выпивке.
