- Пиво классное, - заметил Куйбышев.
- А здесь другого не бывает. Коля работает, Мой приятель.
- Да? А ты раньше мне не говорил... Он, что ли?
Куйбышев кивнул в сторону амбразуры над прилавком, откуда словно сами собой появлялись кружки наполненные янтарным, гипнотизирующим стоящих рядом мужчин, напитком.
- Не-е. Это сменщик его. Коля тут сам-то не часто светится. Только так - общий контроль.
- А-а... Правильный человек, значит.
- Еще бы. "Жигуль" купил себе.
- Так что там с котом-то твоим? С Юриком?
- Юрик оборзел вконец. Понял, что я его стал пасти. Не давать пить. Так он повадился на улицу сваливать. И домой, тварь такая, в жопу пьяный приходил. По ночам.
- Пьяный? Кот? Это как же?
- Бля, это зрелище, леденящее кровь. Как пьяный мужик, только еще хуже. Ну, это еще хрен с ним. Я терпел, Он придет, спать ляжет, и нет его до следующего вечера. Но терпению моему пришел конец, когда он стал дружков водить. Таких же алкашей, как и сам... Где он только их находил? Я и думать не мог, что в нашем городе столько пьющих котов. Да не просто пьющих, а, натурально, спившихся...
- Да... Дела...
Куйбышев покачал головой.
- А я и не знал, что коты...
- Коты - как люди. Только хуже, - снова повторил Царев. - Их словами не прошибешь. Ничего слушать не хотят, твари... Говори, не говори...
- И чего? Выгнал ты его?
- Хотел.
Царев помрачнел.
- Хотел выгнать... Да, видно, судьба этому уроду благоволит. Дюк пришел, поглядел, за яйца потрогал, отдай, говорит, его мне. Я и отдал.
- Дюку? Ему же самому жрать нечего. Еще кота...
- Это у него пусть голова болит. Мне-то что?
- Верно. Забрал, значит? Знаешь, может, ему и лучше? Дюк же сам такой же алкаш.
- Да. Я ему звонил на днях, спрашивал - как там котик мой. Отлично, говорит. Покупаю, говорит, утром спинку мента...
- Кого?
Ну, минтая. Беру, говорит, кило спинки мента, половину себе, половину коту. Так и живут.
- И чего кот? Не бухает?
- А пес их разберет. Наверное, пьет. Вместе с Дюком. Ему же скучно. К нему теперь не ходит никто. Всех друзей отвадил.
- Да-а... А хороший мужик был.
- Точно.
Царев поставил пустую кружку на прилавок и взял другую - пена в ней уже осела и почти не оставляла следов на усах и бороде Царева.
- Точно, - повторил он, засунув в рот папиросу. Деньги у Царева, так же, как и у Куйбышева, водились, но курил Саша Царев исключительно "Беломор". То ли по привычке, оставшейся со студенческих голодных времен, то ли находя в этом некий особенный шарм. - Мужик был классный. Умничал только слишком. Вот и остался один.
