«Вы видите это просо? Налитые метелки склоняются к земле, полные желтых зерен…»
Иван Гудец относительно недавно вошел в литературу, но без его рассказов, повестей и романов было бы уже трудно представить себе сегодня облик современной словацкой прозы. «Грешные похождения одиноких мужчин» (1979), «Каков на вкус запретный плод» (1981), «Черные дыры» (1985) — это произведения, в которых дается особый, ранее не представленный срез действительности. Словацкая литература в соответствии с условиями национального бытия всегда была традиционно сильнее в изображении жизни деревни. Лишь в последние десятилетия, в связи с бурным процессом индустриализации и повсеместного приобщения к плодам научно-технического прогресса, проблематика города стала все заметнее проникать на страницы художественных произведений. В этом смысле И. Гудеца можно считать одним из типичных представителей новой волны в словацкой прозе. Это уже насквозь «городской» житель и писатель — по тематике творчества, мироощущению, по иронической и самоиронической дистанции, неизменно окрашивающей повествование, по полному отсутствию, наконец, смутных ностальгических воспоминаний об утраченной естественной простоте и стабильности деревенского образа жизни. Резко возросшая сложность человеческих взаимоотношений является для него реальным объективным фактом, не заслуживающим специального обсуждения. Вечерняя Братислава с ее улицами, заполненными толпами людей, с огнями витрин, с бесчисленными винарнями и кафе, где можно посидеть с приятелем или приятельницей и потолковать о всякой всячине, — это естественная среда обитания героев Гудеца. Они объясняются на городском арго, и не надо искать глубинного смысла во взаимообмене очередными модными словечками. Человек, натянув на себя защитную оболочку расхожих банальностей, тщательно укрыл от посторонних глаз свое внутреннее «я». Люди могут часто и подолгу общаться друг с другом, могут даже жить одной семьей и тем не менее субъективно чувствовать себя бесконечно одинокими, лишенными радости взаимного узнавания и душевного тепла.
В повести «Черные дыры» эта тема заявлена в самом названии. Загадочные, непроглядные ямы в космическом пространстве, образно названные черными дырами, — это и пропасти между людьми, утратившими способность к взаимопониманию, способность открываться навстречу друг другу. Человек же, обреченный на одиночество, не может быть полноценной личностью. Жизнь для себя и на себя ведет к тотальному опустошению души, к ее безвременному отмиранию. Это и произошло с героем повести — человеком внешне активным, предприимчивым, сколотившим удачливыми маклерскими операциями на черном рынке недвижимостей целое состояние. Мы знакомимся с героем в тот момент его жизни, когда он узнает о том, что неизлечимо болен раком. Эта кризисная ситуация ожидания смерти не раз использовалась в мировой литературе; в качестве одного из примеров можно назвать хорошо известный у нас роман польского писателя Е. Ставиньского «Час пик». Но если герой Ставиньского испытывает перед ликом надвигающейся смерти глубокое душевное прозрение, то в повести Гудеца ничего подобного не происходит. Герой «Черных дыр» практически ни в чем не меняет своих привычек, и учащающиеся приступы болезни не могут всерьез поколебать автоматизма его поведения. Он уже не в состоянии задуматься о смысле своей ускользающей жизни, а мысль о памяти, которая останется после него на земле, не простирается дальше заботы о распределении между своими бывшими женами сбережений, хранящихся на сберкнижках. Его непривычные, робкие попытки поделиться с кем-нибудь своими тревогами кончаются неудачей. Никто не склонен вникать в его личные переживания. Деньги, ради обладания которыми он пожертвовал всем прочим, составлявшие до сих пор единственное содержание и цель его жизни, бессильны вернуть то, что он давно и безнадежно растратил.
