Я истово обхаживал его со всех четырех, а то и больше, сторон света, хотя чего было особенно подлизываться — все-все, случившееся с Мишо, была чистая правда. Он ведь пережил свою смерть. Первую покамест. Как иначе выразиться, если последующая будет уже другая? И вообще их может быть несколько, смертей. Теоретически, разумеется.
И что ж это я до сих пор не вспомнил о Мишо! Сэкономил бы по крайней мере три дня нервотрепки. А ведь сколько Мишо о себе разорялся, трубил о своей смерти на всех перекрестках. А я его начисто упустил из виду!
Зато теперь я притащил Мишо в самый лучший погребок с молодым суперкласс рислингом и наставил свои уши перископом, выкрутив его до предела. Надо же, совсем иначе представляется тот же случай, если смотреть на него вблизи, особливо когда тебя за живое заденет!
2
— Пока на своей шкуре не попробуешь — не поймешь, что это за передряга; кто не верит, советую попытать, — пространно начал Мишо. — Понимаешь, я терпеть не могу свадеб, даже если б речь шла о моей собственной. — (Этого я за ним не знал.)
— Возил я свадебных гостей. Сын моего друга второй раз женился на своей же собственной первой крокодилице, едва успев послать к матери ту, с которой сочетался после развода. — (Об этом я знал.)
— И к этой крокодилице, то бишь невесте, на «репете»-свадьбу заявился хахаль, она с ним хороводилась после развода, вкушала прелести семейной жизни по второму кругу, так сказать, и хахаль этот надумал учинить скандал. К тому времени он порядком нагрузился, и в голове у него заиграло, хотя вообще-то, по трезвянке, она у него была пуста, словно выметенная, против света даже тени не отбрасывала. Мне говорят — давай увози его, порадеем человечку. Он дальше своего носа ничего и не видел уже. Мы его сграбастали, запихали ко мне в машину. Я пожалел несчастного трутня, его чернильную душу, выжал из него даже адрес его новой мухоловки…
Все это я слыхал от Мишо сотни раз, мне не терпелось, чтоб он поскорей добрался до сути, до самого для меня важного! И тут я смутно заподозрил, что Мишо умышленно растягивает свою историю, выдает ее по щепотке, будто шафранную приправу, не только потому, что здорово заездил свою пластинку, но и потому, что его мучит жажда и хочется еще рислинга. Я треснул по хлипкому дощатому столику новой бутылкой, выждал, пока Мишо, дрогнув кадыком, сглотнет слюну, набежавшую при виде вина, и тогда совсем легонько, эдак нежно пнул сторожевого пса в Мишином мозгу. От всех его введений, дополнений, уточнений меня уже мутило, а Мишо все рассусоливал, низал факты, будто детскую сказку рассказывал: «В некотором царстве, в некотором государстве… то ли было, то ли не было, а кабы было, да быть не могло, ничего б не помогло, если не верите, возьмите да проверьте…» Тянул резину, в общем.
