И вправду, получив в подарок думку, девочка стала лучше засыпать, улыбалась, укладываясь, думку свою любила, гладила, как котенка.
Тихая валдайская жизнь с тетушкой и дядюшкой малышке подходила, была ей совершенно впору. К тому же маленькой горожанке открывались понемногу всяческие деревенские чудеса. Домик на берегу озера, стоявший на Февральской улице, как многие окраинные домики российских провинциальных городов, был обычной деревенской избушкой-пятистенком с двускатной крытой дранкою крышей, двумя печами — русской и лежанкой, палисадником, обращенным к улице, приусадебным участком, обращенным к озеру, служившим одновременно огородом и садом.
В маленьком курятнике в щели в стенах проникали светоносные спицы солнечных лучей; в свете такого луча девочка впервые в курином гнезде увидела свежеснесенное Пеструшкой яйцо. От счастья и неожиданности она вскрикнула, Лилечка на ее возглас прибежала, поулыбалась на ее восторги. Яйцо было совершенно, подобно мифологическому (из которого, как знали древние народы, возникла то ли Вселенная, то ли Земля, то ли жизнь как таковая), обкатано солнечными лучами, идеально бело, оно светилось белизною в полутьме курятника, среди платиновой охры соломы, умбры теней, подольской черной углов, марса коричневого, кости жженной и прочих красок из коробочки с акварелью, принадлежавшей отцу, будущему акварелисту Захарову, бывшему в те поры архитектором.
Весенние желто-золотые одуванчиковые лужки притягивали девушку, к великому ее восторгу Лилечка плела ей венки из одуванчиков. С замиранием сердца выходила она на Февральскую улицу в золотой короне и по улыбкам встречных понимала: все видят, в какой красоте она вышла, как королева.
Ничего не зная ни о врагах народа, ни о народе, ни о классовых чувствах, ни о клокочущей ненависти, маленькая, плотненькая, чуть неуклюжая, этакий медвежонок, девчушка знала о любви столько, сколько другой раз нескольким людям, а то и толпам людей не удается узнать за долгую жизнь.
Всё в полудеревенской, полупровинциальной жизни было открытием: прекрасные лодки у мостков за прибрежной полулуговой полосою, где щипали траву мелкие стада кур, синева, заливающая в час между собакой и волком оконные стекла (между рам, тщательнейшим образом заделанных тетушкой окон лежал на полосе ваты, снегу подобной, желто-зеленый мох, рыже-алые грозди рябины и калины — для красоты), пушистый снег, отрисовывающий каждую ветку трех яблонь маленького сада, прорубь, в которой зимой ловил дядюшка Алексей рыбу на блесну, охотничьи его собаки с предводительницей, рыжим сеттером Альфой, печь-лежанка, на боковину которой укладывала ее зимой Лилечка спать.
