Когда арестовали Маечкиного деда Гассельблата, погиб он в лагере, вся семья врага народа бежала в Ленинград, где некогда учился Виталий Гассельблат, оттуда родом была жена его, отец привез маленькую дочь сестре Елизавете в Валдай, — на время, пока наладится жизнь, если она наладится.
Муж сестры, Алексей Ржаницын был врачом, домик их стоял на берегу Святого озера, переименованного к тому моменту в Валдайское. На берегу озера с 19-го до начала 20-х годов расстреливала новая власть врагов народа, но об этом знали только местные, сестра Захарова с мужем приехали в Валдай с Дальнего Востока в конце двадцатых. Любимого Лилечки и Сергея брата Алексея тоже расстреляли на берегу — на берегу Оби — вместе с преклонных лет мачехой как контрреволюционеров. Эстетика расстрелов на берегах была по неизвестной причине весьма распространена.
Ржаницыны были бездетны, появление девчоночки в доме их очень обрадовало, Лилечка звала ее «дочка Марочка». Девочка была круглоглазенькая, щекастая, крепенькая, как невеликий белый грибочек. Похожа была на Лилечку и на сестру ее Анну в детстве, на малолетних Веточку с Неточкой Захаровых. Ребенок был не капризный, ласковый, но несколько слезливый, легко губки надувались, текли крупные слезы по круглым щекам, но именно не ревела — плакала. Не всегда было понятно, почему она плачет. Хотя можно было бы предположить, что дитя чувствовало, что происходило в лагере с дедушкой Виталием, но в те времена ни о какой передаче мыслей или чувств на расстоянии никто не заикался. Но сердечко маленькой внучки врага народа ничего об этом не знало, ее достигали волны дедовых молитв, гаснущей вместе с жизнью его любви, боль несправедливой мучительной его гибели, страшные бесформенные сны с непонятным словом «Чибью» (так называлось место, где возле Ухты был ГУЛАГовский острог, в котором погибал Виталий Гассельблат), забывающиеся при пробуждении, превращающиеся в беспричинные слезы.
Может быть, из-за снов, о которых она ничего не знала, не могла рассказать, тихая спокойная девочка плохо засыпала, Лилечка подолгу шептала ей сказочки, пела песенки, спи, спи, моя хризопразовая, ты мой колокольчик, ты мой бубенчик, ты мой кувшинчик, ты моя пироженка.
Дом был в вышитых ковриках, подушках, Лилечка была редкого таланта хозяйка.
— Что ты, Лилечка, вышиваешь?
— Я тебе думку вышиваю, дочка Марочка.
— А что такое думка?
— Это такая махонькая подушечка под щечку для приятных сновидений.
