— Иларио! Что с тобой? Что ты себе позволяешь?
— Шеф!.. Он… он там!
— Кто?
— Капрал… Россатти…
— А где он должен, по-твоему, быть?
Бузанела открыл рот раз, другой, потом закрыл его и в полном смятении вернулся в дежурную часть заполнять поджидавшие его официальные бумаги. Положение становилось для него слишком сложным, и он предпочел выбросить этот вопрос из головы.
* * *
Когда мэтр Агостини узнал от торжествующей Аньезе, что Амедео вернулся к исполнению своих обязанностей, как будто ничего не случилось, он сперва ей не поверил и послал жену разузнать, что происходит, Донна Дезидерата, не менее сияющая, чем дочь, подтвердила слова последней. Возмущенный дон Изидоро надел шляпу, взял свою трость и пошел к начальнику карабинеров требовать объяснений.
* * *
В это время дон Адальберто выходил из дома сыровара Замарано. Неделю назад тот отпраздновал помолвку своей дочери Сабины с каменщиком Зефферино Гаспарини.
Подготовленный священником, Тимолеоне очень плохо отреагировал на выговор нотариуса. Считает ли тот себя вправе, спросил он, давать советы и даже указания начальнику карабинеров? Мэтр Агостини, уже раздраженный поведением жены и дочери, ответил ему в том же тоне: каждый порядочный человек, по его мнению, должен по мере сил помогать бездарному чиновнику выполнять свои обязанности. Встав с места, Тимолеоне осведомился со спокойной величавостью:
— Скажите, синьор, берете вы на себя полностью ответственность за произнесенные вами слова?
— Почему вы меня спрашиваете об этом?
— Потому что вы оскорбили в моем лице всех карабинеров и я обязан составить протокол.
Как всякий законник, дон Изидоро испытывал страх перед официальными бумагами. Понимая, что увлекся и перешел границы допустимого, он попытался сгладить неприятное впечатление:
— Тимолеоне… Я сказал больше, чем думаю на самом деле… Прошу вас не сердиться на меня за это… Я испытываю глубокое уважение к карабинерам, к этим отборным войскам… и к вам лично, их начальнику?
— Верится с трудом!
— Поймите меня, Тимолеоне, я страшно взволнован… Речь идет в какой-то мере о моей чести. В Фолиньяцаро все были против брака моей дочери с Таламани… Кое-кто рассматривает его гибель как вмешательство свыше, а я не могу этого допустить! Амедео Россатти должен искупить свою вину!
— Да, если он виновен.
— Это несомненно так!
— А вы почем знаете?
— Позвольте, но ведь…
— Он подрался с Эузебио Таламани, это все, что мы имеем право утверждать, мэтр Агостини. Что касается преступления, может быть, он действительно в нем виновен, но возможно также, что он здесь ни при чем.
