— Рома, Макс.
— Здорово. Времени мало, погнали. Только это, слышь, сразу скажу: лица не снимай, пока на них масок нет. Так, поезд скоро двигается, идем.
Они спрыгнули с платформы на рельсы, и нам пришлось спрыгнуть за ними. Макс, ничего не понимая, плелся сзади. Люди смотрели на нас сверху, но в целом им было плевать. Пыхтели где-то за спиной поезда, холодное весеннее солнце светило над головой. Парни шли и молчали.
— Так чем вы, ребята, вообще занимаетесь? Учитесь или типа того?
— Ага, — ответил тот, что в шлеме, — я вот на повара в шараге, а этот вообще школьник. Ну а так мы борьбой занимаемся, так что легче бабок на ограждениях сносить.
— Очень интересно.
— Пришли. Поднимаемся.
Они ловко взобрались на платформу, а вот мне пришлось расцарапать ладони и штаны, чтобы взгромоздиться наверх. Подав руку Максу, я втащил и его. Электричка была в полной готовности и собиралась уезжать.
— Все, запрыгиваем, скоро уезжает.
Запрыгнули все, кроме Макса. Он так и остался стоять на платформе.
— Куда? Куда мы едем? Может, просто здесь снимем? Мы ведь даже билеты не купили?
— Макс, — говорю я, — ехать и правда нужно.
— Я не хочу. Не могу то есть, у меня дела еще сегодня.
— Какие дела?
— Поехали быстрее! — кричат парни, держа двери электрички.
— Неважно какие. Держи камеру!
Я схватил камеру, и двери захлопнулись. Электричка двинулась в неизвестном мне направлении. Я, два гопника и фильм без какого-либо сценария. Что делать? Пока камера снимала только их ноги и обрывки разговоров. Зарядки 50 %.
Мы идем по потертому вагону куда-то в конец поезда, головы пассажиров трясутся в такт движениям электрички. Мы добираемся до хвоста, до грязного заплеванного тамбура, где парни наконец могут спокойно закурить.
— Слушай, товарищ журналист, угостишь нас пивом?
У меня было в кармане 150 рублей, последних. А ведь я даже не обедал.
— Угощу, но бюджет у фильма небольшой, скажем так, особо не разгуляемся.
— Мда. А мы думали, у тебя зарплата какая-то стабильная.
— Стабильное ничего.
Электричка стучала по рельсам, за окном проносились окраины Москвы, граффити на стенах пустующих вагонов с разбитыми стеклами и щебень, щебень, щебень на рельсах. Поезд остановился на станции «Серп и Молот».
* * *
Мы вышли, чтобы купить в забрызганном грязью ларьке пива и сухариков. У меня в руках камера, у парней — камеры на головах и балаклавы. Продавец, толстый армянин, наверное, обоссался со страху и уже собирался вызывать помощь, как я показал свой паспорт и попросил парней отойти от окошка.
