Уинтон был весьма искусен в силлогистической логике. Он всегда ухитрялся повернуть дело так, что оказывался логически прав, хотя Гендерсон был уверен, что он почти всегда полностью ошибается. Сейчас, как бывало уже нередко, Гендерсон увидел, что не в состоянии возразить.
— Откуда вы знаете, что им нужна помощь? — неуверенно спросил он. — Может быть, они живут так, как надо.
— Полноте, — возразил проповедник, обводя рукой весь зеленый простор горизонта. — Это просто дикари, не ангелы. Я уверен, что они пожирают друг друга, или истязают, или совершают человеческие жертвоприношения.
— Человеческие жертвоприношения, — пробормотал Гендерсон.
Слух у Уинтона был чуткий.
— Не играйте словами. Вы знаете, что у них должны быть те или иные гнусные дикарские обычаи. Дикари на Земле обычно справляют оргии и жертвоприношения весной. Здесь сейчас весна. Великий Предначертатель, вероятно, привел нас сюда вовремя, чтобы помешать им.
— Ой, — сказал Гендерсон и отвернулся, чтобы утереть себе лоб сгибом запястья. Его пассажир намеревался помешать весеннему обряду, приносящему земле плодородие. Если такие обряды у здешних туземцев есть, — а это вполне возможно, — то они должны верить, что подобный обряд обеспечивает земле урожайность, или солнцу силу, или посевам рост, или рыбе обилие. Они должны верить, что без обряда лето никогда не вернется и они погибнут от голода. Если Уинтон вмешается, они захотят убить его.
Уинтон следил за ним, недовольный мелодраматизмом его жеста.
Гендерсон снова повернулся к нему, стараясь объясниться.
— Отец, уверяю вас, вмешиваться опасно. Давайте вернемся и сообщим об этой планете, и пусть правительство пришлет сюда разведочный корабль. Если ученые прилетят сюда и найдут, что мы вмешивались в обычаи туземцев, не ожидая советов, — они сочтут это преступлением. Нас будут протаскивать в научных журналах. Мы будем отвечать за всякий ущерб, понесенный туземцами.
Проповедник вспыхнул:
— Не думаете ли вы, что я трус, боящийся гнева безбожников? — Он снова взмахнул рукой, охватывая этим весь горизонт планеты вокруг них. — Не думаете ли вы, что мы попали сюда случайно? Великий Предначертатель прислал меня сюда намеренно. Я ответственен перед ним, а не перед вами или перед вашими друзьями-учеными. Я исполню его намерение. — Он подался вперед, впиваясь в Гендерсона темным, фанатическим взглядом. — Ступайте оплакивать свою репутацию куда-нибудь в другое место!
Гендерсон отступил, разглядывая своего пассажира, и ему показалось, словно у того вдруг выросли когти и зубы. Уинтон оставался прежним — сосредоточенным, темноволосым молодым человеком в темно-серых штанах и черной рубашке, сидящим, скрестив ноги, на большом ящике, — но теперь он выглядел как-то первобытно, словно доисторический жрец на своем алтаре.
