— Дядя в полном порядке, — не захотел вдаваться в семейные подробности племянник, недовольно встопорщив усики над верхней губой. Не оглядываясь, махнул рукой своим подручным — свободны, мол.
Четыре живых зубодробительных механизма покинули комнату так же быстро и бесшумно, как и проникли в нее.
— А мне передали, что "синие" внаглую наезжают на заведение! — откровенно признался-посетовал Тенгиз, присаживаясь к нашему круглому стеклянному столу. — Кретины! Так каким ветром, Монах? И что тебе надо от Бориса? Говори прямо, как мужчина мужчине.
Я повторил давешнюю личную просьбочку насчет завтрашнего присутствия в гостинице нескольких моих девочек.
— Обещаешь, что клиентов они клеить здесь не будут? — уточнил дотошный Тенгиз.
— Ручаюсь! Разве что одного…
— Ясно. Незаметно берешь какого-то кадра под плотный колпак? — ухмыльнулся достойный сын армянского народа. Хотя, это меня не колышет. Главное, чтоб вреда заведению не было.
— Об этом можешь не беспокоиться, — заверил я. — Все будет культурно-интеллигентно. Ты ж меня знаешь!
— В том-то и дело, — с явным сомнением поглядел в мои честные глаза племянник Армена. — Ну да ладно, рискну. Обеспечу нескольким твоим проституткам беспрепятственный проход. Кстати, несколько это сколько?
— Не более чертовой дюжины, — скромно отозвался я.
— Ого! Узнаю размах. Хорошо! Сделаю, раз уж пообещал. Больше просьб нет?
Я махом просек прозрачный намек и стал прощаться. Фельдману руку пожимать не счел нужным, глядя на его хмурую, недовольную морду. Заместитель гендиректора, злорадно ожидавший совсем иного финала переговоров, был явно разочарован. Козел — нечего добавить.
Когда мы с Цыпой выходили из гостиницы, я, дружески улыбаясь, подмигнул съежившемуся за стойкой портье:
— Что, землячок, одновременно на два фронта умудряешься работать? Очень чревато это для здоровья, между прочим. Как родного предупреждаю. Ладно, живи. Пока.
— Куда едем? Домой? — спросил Цыпа, с полоборота заводя наш мощный "мерс".
— Само собой! — зевнул я, культурно прикрыв пасть ладонью. — Завтра тяжелый день. Необходимо хорошенько выспаться.
Но наивная лучезарная надежда в скором времени блаженно уронить голову на пуховую подушку не оправдалась — вечный закон подлости.
Подъезжая к моему дому, Цыпа вдруг весь напрягся и резко сбавил скорость до черепашьей, положив "Стечкин" себе на колени. Я сразу понял, что так обеспокоило телохранителя. У моего подъезда стоял "жигуль" с зажженными габаритными фарами и работающим мотором, но с поразительно темным салоном. Машина явно незнакомая — "серебряного" цвета. Впрочем, неровный лунный свет мог превратить в "серебро" любую светлую "тачку".
