Парило. Птицы пели. Солнце перекатывалось по свежей листве. Шершнев жмурился. Ветка хрустнула. Он обернулся. Вдруг кто-то в самое ухо гаркнул:
– Ну вот, наконец-то все и разрешилось, Сережа!
Серж отпрянул. Усокин!
– Фу ты, бес! Чтоб тебя…
Усокин захохотал.
– Испугался?
– Что разрешилось-то?
Усокин стоял и покачивался. Пьяный, понял Шершнев.
– Сталин обещает принять всех, кто покается.
– В чем?
– Во всем, Сергей Иваныч, во всем. Не притворяйтесь, будто не понимаете. Не стройте из себя невинного агнца. Все мы в чем-нибудь провинились перед Родиной. Тем, кто покается и присягнет Сталину, тем – Амнистия. Всё, я для себя решил: возвращаюсь домой!
– Что за ерунда! Вам это приснилось.
– Никакая не ерунда. Не приснилось. По радио говорили: готовят указ. Из Монголии-Китая уже пошли первые поезда с эмигрантами. Всех примут, отовсюду! В Париж будет направлена специальная комиссия.
– Какая комиссия?
– Комиссия! – Усокин поднял указательный палец. – По договоренности с союзными силами французы обязаны сотрудничать и способствовать.
– Чему способствовать?
– Выдаче перемещенных лиц. Репатриация начинается!
– Ерунда, мы с вами никакие не перемещенные.
– Еще как перемещенные!
– Чепуха! Слыхали звон и трубите в водосточные трубы. Речь о пленных.
– Те самые трубы! – Усокин хлопнул в ладоши и подпрыгнул как в танце. – Те самые, Сергей Иваныч, трубы! Знаю, что говорю… Я-то знаю… Дни наступают, те самые Дни! Что, от жидовки топаешь? Болеет жидовочка небось? Помрет – плакать будете?
– Идите вы знаете куда!
Усокин гадко хохотнул, проскочил мимо Шершнева, прошел несколько шагов гарцуя, обернулся и все с той же улыбкой, но уже спокойней сказал:
– Давеча шельма отиралась на черном рынке, я сам видел, как она с америкашками заигрывала, глазками стреляла, торговалась, а теперь слегла? Помрет скоро!
И на козлиных ногах побежал.
– Ах ты, бестия!
Усокин обернулся и ядовито прошипел:
– Начинается! Начинается!
Серж пришел в «Селект» взведенный, растрепанный, в грязных ботинках; от быстрой ходьбы он взмок, его щеки горели; никак не мог отдышаться… Обмахиваясь шляпой, ходил и возмущался: «Ах, ты черт!.. Ах, бестия!..» Его успокаивали. Смеялись. – Пустяки, Серж! – Не надо так близко к сердцу принимать дураков! – И что он делал в Булонском лесу? – Вот именно! – Спекулировал чем-нибудь… – Шпионил за тобой, Серж, определенно шпионил! Ха-ха-ха!..
– Смейтесь, смейтесь! Вам смешно, но в этом было что-то. Явление. Он был как вещун какой-то!
