* * *
Кунтай не хотелось будить Суртая, забывшегося на рассвете сном, но все же она подошла к мужу и коснулась его плеча:
— Проснитесь.
Суртай спал.
Кунтай сказала громче:
— Пожалуйста, проснитесь.
Суртай откинул одеяло, которым был укрыт с головой, и повернулся к жене.
— Что такое? Что случилось?
— К нам пришли гости.
— В уме ли ты? В дни моего несчастья, моего позора какой казах придет в этот дом, похожий на могилу? Какие сейчас могут быть гости!
— Они не казахи. Не то брат с сестрой, не то муж с женой. Повторяют ваше имя. Разве я разберу… Послала за Расихом.
Суртай приподнялся и красными утомленными глазами впился в дверь.
— Ступай, Кунтай. Скорее их приведи. Я догадываюсь, кто они. Униженный, забытый сородичами, я встретил отзывчивость и доброту среди русских. Иди же.
Кунтай откинула кошму на двери и пригласила гостей войти. Увидев вошедшего, Суртай протянул к нему руки и воскликнул голосом, вмещавшим всю тоску его одиночества и безмерную радость:
— Фадес! Дорогой мой Фадес!
Они долго не могли разомкнуть объятий.
Откинувшись на подушку, Суртай смотрел то на Федосия, то на Груню.
— Эх, Фадес, ты пришел ко мне, тебя не испугал чужой язык. Ты, Фадес, шистый шалабек! Как сказать, чтобы он понял? Кунтай, куда запропастился Расих? — с нетерпением спросил Суртай.
— Он тут, ваши джигиты здесь, сейчас будут.
— Пошли за Расихом снова… Как ты оказался в нашем ауле, Фадес? Узнал, что я занемог, или так пришел — меня проведать? Ты молодец! Какое у тебя доброе сердце! Это сестра твоя или невеста? Я спрашиваю, это твоя кызымка?
Федосий молча кивал головой и с нежностью смотрел на Суртая; он не понимал, что тот говорит, но все равно внимательно прислушивался к его словам. С болью в сердце он отметил, как осунулся Суртай, как глубоко запали его некогда лучистые глаза.
— Я вижу, вы бедствуете, Суртай-ага, — горестно вздохнув, сказал он. — Неужто такое прозябание — удел честного человека? — Он подошел и пожал руку Суртая, вкладывая в это пожатие все тепло, которое не мог выразить понятными Суртаю словами.
— Слышишь, Кунтай, — обратился тот к жене, — тамыр называет меня агой. Когда сердце односельчан закрылось для меня, он пришел с распахнутой душой. Ты знаешь, какая тяжесть снедала меня, просто руки опустились, но вот пришел мой Фадес и рассеял мглу, вернул веру в людей. Теперь мне не страшен ангел смерти, пусть приходит за мной, я покину этот свет счастливым, умиротворенным. Что это Расих задерживается?
