— Не знаю я, агатай, вы сами укажите путь. Куда идти коню, которого стегали по башке?
— Я понимаю тебя, сынок, но даже я, а мне уже за сорок, частенько пребываю в тупике. Сколько льстецов нахваливают меня, величают батыром. Что и говорить — радует человека блеск его славы. Но только повернусь спиной — те же лизоблюды порочат мое имя, поливают грязью. Как могу не гневаться, терпеть все это? Зависть — вот беда казахов. Толпа горлопанов готова клячу предпочесть тулпару, а коршуна — соколу; малейшего повода им довольно, чтобы похоронить твою честь, твою славу, твое громкое имя. Но собственный палец не отрубишь. Твои муки, как и твои достоинства, — это твоя плоть и кровь, ты несешь их бремя, передаешь их детям и внукам. Всегда будут людишки вроде Мукатая, готовые ножом ударить в спину. И такие, как Бекей, найдутся — любители натравливать, науськивать других. Ну что мы все о них? — Жомарт вздохнул, настроившись на новый лад. — Ты лучше расскажи мне про джунгаров, Корабай. Ойроты — те же самые монголы. Один народ, один язык и вера общая у них. Они дерутся, ссорятся промеж себя, но лишь слегка окрепнут — нападают на казахов. Нас, казахов, много, но мы в пылу междоусобиц не отрезаем хоть хвосты своим коням и не разбредаемся по степи, утратив родственные связи и обычаи. Не на одном костре мы варим мясо, но над нами вьются общие знамена. И стоит бросить клич, сразу со всех концов, из дальней степи, как зыбкие барханы, как вешние потоки, текут в кольчугах бранных рати, несется грозная лавина. Вот что вселяет в нас надежду: выручка, сплоченность и сила. И мы умрем, ее утратив. — Жомарт взглянул в лицо джигита.
Корабай взболтал кумыс и, выпив, кивнул согласно.
Читатель, друг! Чтобы тебе стало ясно, какими были джунгары и их история, я попытаюсь рассказать тебе об этом от своего имени.
Джунгария — это монгольское название, левое западное крыло огромной территории Монголии, в которое входили дурбень-тумень-ойроты{12}, включавшие роды чорос, хошоут, хойт, тургаут, дэрбен, элют. Всеми ими правил хан Эльбек из династии Толе, то есть чингизид, и в конце четырнадцатого века при нем ойроты получили собственное знамя.
Эльбек-хан особо выделял среди своих советников дипломата и оратора Хутхай-Туфу из рода чорос. Он заслужил расположение хана умом и хитростью. Хутхай-Туфа был сверстником Эльбека, они и выросли вместе; множество коварных и жестоких преступлений сплотили их и сделали соратниками. В совете хан не решал без него ни одного сложного вопроса, никогда не отпускал Хутхай-Туфу от себя, даже на охоте. Никогда первый советник не исчезал из его поля зрения, только внешне они были друзьями, Эльбек не доверял Хутхай-Туфе, следил за ним.
