— Что вы дрожите? Я не сделаю вам ничего дурного. Подойди сюда, — кивнул он молоденькой девушке с глазами, похожими на спелые вишни.
Самор, младшая сестра Лубсана, робея, подошла к трону. Она часто мигала, словно испуганный олененок.
— А сколько тебе лет? — спросил хунтайши.
— Шестнадцать… — Голос девушки журчал как серебряный ручеек. С каждой минутой она нравилась Сенге все больше.
— Что ты скажешь, если я дам тебе солнце?
— Я могу обжечься.
— Это зависит от тебя самой.
— Никогда не держала в руках солнце.
— Научишься.
— А если нет?
— Тогда получишь темную ночь.
— Я об этом молила.
— А ты с характером! Смотри, накликаешь беду.
— Я и так в трауре. Куда уж хуже!
— Ты наденешь платок невесты.
— Только по чужой воле, обливаясь слезами, я могу его надеть.
— Увидишь, еще засмеешься от радости. Отведите ее в новую юрту, — повелел Сенге. — Она станет Самор-хатун. — Ухмыляясь, хунтайши оглядел ее точеную фигуру и долго еще смотрел вслед девушке. Потом приказал: — Приведите бая Ереняка.
В залу вошел мужественного вида человек лет тридцати пяти в белой войлочной шляпе с загнутыми полями, в просторном кафтане из полосатого шелка. Он сложил руки на груди и низко поклонился, заискивающе глядя на хунтайши, как пес, ожидающий подачки.
Хунтайши оценивающе рассматривал Ереняка. Чувствуя на себе его испытующий взгляд, киргизский бай взмок от волнения.
— Ереняк, я знаю, ты предан мне. Ты уже стал здесь своим, забирай этих двух женщин. Это любимые жены Лубсана-тайши, который еще вчера грозился поработить твою семью. Решай сам, хочешь — бери их в жены, хочешь — возьми как рабынь. Забери и Лубсана, может, он сгодится на что-нибудь. Ступай.
Приближенные Сенге разошлись. В одиночестве он сидел на троне. Ох как трудно досталась ему эта победа! Живого места на нем нет. Но недобитый зверь кусается еще яростнее. Ясно, старшие братья не упустят случая навредить ему. Они ждут своего часа, когда смогут, как дракону, отрубить по очереди все его щупальца. Это доказал последний поход, все было подстроено ими.
Десять дней назад Сенге-хунтайши получил тревожное письмо от своего брата Цзотьба-Батора:
«Ставлю тебя в известность, что Лубсан-тайши послал на Енисей войско с тем, чтобы подчинить твоих киргизов. Вот как он обнаглел после смерти нашего великого отца! Где это слыхано, чтобы нищее отродье Алтын-хана, купавшееся в помоях, пило прозрачную енисейскую воду? Если ты осторожничаешь и не можешь поставить его на место, так и скажи. Тогда и мы будем сидеть сложа руки и смотреть, как у нас вытаскивают кусок изо рта. Будем знать, как ты себя ценишь. Если же мы правы, смой кровью пятно на чести нашего отца, которую эти негодяи хотят извалять в дерьме».
