— Что это значит? Что за нелепые шутки? — накинулся он на юношу, а Куата словно не заметил.
— Это не шутки, таксыр. Я не смеюсь, но и зла на вас не держу. Я вроде барашка, взбрыкивающего перед занесенным ножом, — ответил юноша.
Его слова пришлись по душе Куату, и он подъехал поближе к молодцу.
— Довольно! Я бы проучил тебя, да не широк твой путь, — сказал человек на коне и, повернувшись к Куату, крикнул: — Эй, кто ты? Отвечай добром, не то не снести тебе дурной головы!
— Ты говоришь с таким видом, ты угрожаешь, как какой-нибудь султан. Но ты не выше своей земли и своего народа. А я один из тех простых людей, которые и есть народ, таксыр. Так что ты мне хотел сказать? — Куат без тени страха смотрел ему в глаза.
— А вот что: слезай-ка ты с коня — и на колени! Клади на шею пояс{32} и на коленях пройдись передо мной.
— За что? Я разве виноват? — нахмурился Куат.
— Ничтожество! Презренный раб! Ты что же, хотел меня за горло взять? — побагровел надменный всадник.
— Да успокойтесь же, таксыр! Зачем вы чванитесь в глухой безлюдной степи? — Юноша пытался охладить его запал, но безуспешно.
— Слезай с коня и живо! — не унимался тот.
— Разве ты на него меня сажал? Не слезу! — упрямился Куат.
— Держи! Бей пса!
Тут только Куат увидел остальных. Он не заметил, как они приблизились. Но было уже поздно — восемь рук стащили его с коня.
— Связать его! Бить, чтоб запомнил!
Четыре воина, не дав ему прийти в себя, связали Куату руки. Плеть со змеиным свистом взвивалась над его спиной.
— Таксыр! Прошу вас, прекратите! — крикнул молодой джигит.
— Не ввязывайся!
— Таксыр, вы пожалеете! Народ вам не простит расправы над безвинным.
— Раз приказал, пусть бьют! Он виноват.
— Тогда пеняйте на себя, Булат-султан! — воскликнул в гневе юноша и выхватил из ножен саблю. Перерезав веревку, он протянул саблю Куату и крикнул: — Защищай свою честь, батыр!
Дрожа от бешенства, сверкая оголенной саблей, Куат бросился на своих противников, бежавших куда глаза глядят. Побледневший Булат-султан остался сидеть в седле.
— Так это ты, Булат-султан! Много повидал я забияк, но ты их стоишь всех! Не бывает двух смертей. Меня и так казнят, я не боюсь. Молись перед своей кончиной!
Куат направился к султану, но юноша встал на его пути:
— Я вижу, честь тебе дороже жизни. Побереги себя. Остынь немного.
Заметив промедление Куата, султан пришел в себя. Он снова замахал камчой, закричал, все больше распаляясь:
— Он не посмеет, Зулейха! Презренный раб, жалкий раб. Я, если не сгною его в земле, сам вырою себе могилу!
