Юный джигит, что был поодаль от Булат-султана, зардевшись в гневе, закрыл лицо руками и, хлестнув коня, умчался в степь.
— Ах, не понравилось! Я тебе еще не то покажу. Всему свой час! — сказал Булат вслед всаднику и вместе с джигитами поехал дальше.
…Ливень хлынет, грянет гром могучий,
Если скроет небо злая туча.
Горе разольется, словно море,
Если два джигита станут спорить.
Ахтамберди-жырау
Грохнуло черное бухарское ружье. Стихло эхо от выстрела, развеялось синее облачко дыма. Уверенный в своей меткости, Куат неторопливо поднялся с земли. Обычно этому молодому нукеру Жомарт-батыра требовалась всего одна пуля, чтобы попасть точно в цель и уложить наповал того, кому она предназначалась. Но сейчас вышла осечка. Гордо подняв голову с завернутыми рогами, сайгак сердито и удивленно посматривал на него. Словно с немой угрозой он бил передними копытами землю, затем сделал к нему несколько шагов и повернулся боком.
Раздосадованный тем, что не попал с первого выстрела, Куат зарядил бухарское ружье. Поставил сошки на землю, а сам лег на живот, старательно прицеливаясь, чтобы не промазать снова. Сайгак стоял, будто говоря: «Целься, целься, я не боюсь!» Он расплывался перед глазами, и Куат долго не мог взять его на мушку. «Помоги мне, о мой дух предков Камбар!»{30} — прошептал батыр заклинание и зажег фитиль. Снова грохнул выстрел. Куат поднял голову, надеясь увидеть подбитого сайгака.
Но тот по-прежнему стоял целехонький, крепко упираясь копытами в землю, и, как показалось Куату, с вызовом смотрел на него.
Куат вздрогнул. Неужели хозяин степи, повелитель зверей, явился ему в облике сайгака? Неспроста он промахнулся, да еще дважды. Стрелял в сайгака, а мог бы пули приберечь и для врага. «Наверно, это был знак свыше», — в страхе подумал Куат. А сайгак между тем приблизился к нему. С трепетом смотрел Куат в его безмятежные миндалевидные глаза. Сделав несколько шагов, сайгак спустился в лощину. Не оглядываясь, Куат подошел к стреноженному коню и пришпорил его. Снял башлык, вытер глаза. Пот струился по его смуглому лицу. Даже спина вспотела. Ветер распахнул его стеганый бешмет и ледяным языком пробежал по телу. Вскоре Куат выехал на взгорье — на другую сторону лощины. Тут он встретил юношу на белой лошади. Его голову украшал стальной шлем, кольчуга сверкала на солнце. Он был совсем молодой, даже усы не пробились над верхней губой.
— Доброго пути, джигит! Чем так взволнован? — проговорил он высоким нежным голосом.
