Диван продолжался. То и дело вставал кто-нибудь из присутствующих и обращался к хану с тяжбой. И если родовитая знать держалась высокомерно, то посланцы обедневших родов говорили сбивчиво, взахлеб, словно хватая горячие угли голыми руками. В основном все это были споры насчет скота и вдов. И те, что хмурились, угрожая, и те, что верещали как кузнечики, стремясь выговориться, — каждый доказывал свое. Тяжело дышалось: словно слышалось за стенами дворца бряцание колокольчиков, топот коней чужеземцев, наступавших на казахские джайляу и стойбища, железными клещами сжавших раздольную степь. Тургауты не только согнали казахов с исконных земель в пойме Яика, теперь их пастбища простирались до Иргиза и Илека. Можно ли смириться с этим? Оголились земли на юге и на востоке. Джунгарам мало Иртыша — и Балхаш присвоили. Как не быть раздорам, если раньше казахи жили в бескрайней степи — от аула до аула было далеко, — а теперь все сгрудились на клочке земли. Худо-бедно, но люди еще могут жить, а скот куда девать? Земля — рука дающая, она щедра, но теснота взаимно озлобляет. Вот и батыры — цвет воинства — переселились в Туркестан, поближе к столице ханства, и начались меж ними нелады. Хотя добра без худа не бывает. Богатыри собрались близко к Семиречью и привели в готовность войско, чтоб устрашить джунгаров, остановить их наступленье.
На время споры прекратились. Переменились тема, настроенье. Тауке-хан заметил, что собравшиеся не сводят глаз друг с друга, как будто зная, что замышляет каждый.
Понятно, все наболевшее, все сложные противоречья казахской степи привезли они сюда. А шило в мешке не утаишь, здесь надобно совместное решенье, ведь речь идет о той же самой степи. И разве просто разобраться, даже вникнув во все это, кто здесь прав, а кто не прав в своих притязаниях?
Вот что терзало Тауке. Только куланы могут обходиться без хвоста и гривы, а он не кулан. В ком из султанов видит он поддержку? Приблизишь одного — обидится другой. На всех не хватит его милости. Объединить народ — вот главное теперь, нельзя играть с огнем.
В раздумье хан смотрел на зал. Заметив, что все исподтишка следят за ним, он перевел свой взор на бороду и стал оглаживать ее. Но и нагнувшись, он различал лицо Абулхаира.
Абулхаир — султан Младшего жуза. Неродовитый отпрыск ханской ветви, он тем не менее сплотил вокруг себя таких батыров, как Бокенбай, Есет — любимцев молодежи, благодаря чему и сам большое приобрел влиянье. К тому же Абулхаир и как военачальник отменно проявил себя. И он своей добился цели — стал правою рукою хана. Пока он не артачится, не спорит, а там — кто знает, взовьется на дыбы, когда войдет во вкус. Конечно, Тауке и на него найдет управу, но если по его пятам пойдут и остальные, то где возьмешь надежный хлыст? А кто не метит на ханский трон? Каюп-султан себя считает его наследником. Он думает, из сверстников никто не в состоянии сравниться с ним. Ревнует трон к Булату, родному сыну Тауке. Он пользуется тем, что хан не жалует слюнтяя недоумка. Хотя обычай есть обычай, и золоченый трон по праву должен перейти к Булату.
