Пусть высок и грозен перевал —
И на горный снег верблюд ступал.
Если нападает злобный враг,
Сам несется в битву аргамак.
Если начинают долгий спор,
Каждый смел и на язык остер.
Бухар-жырау
Это было в месяц мизам{25}, в год барса, в 1710-м. В это время все аулы собираются на Пепельном холме. Трава повсюду пожелтела, все было скормлено скоту, в степи остались лишь колючки да высохший ковыль.
Жомарт в сопровождении своих сарбазов выехал из Теректы и после небольших привалов и двух ночевок добрался до рабата Тауке-хана на Пепельном холме, на берегу реки Ахингиран, что в сорока верстах от города Ташкента. Там было очень многолюдно. Съехавшийся на диван весь цвет трех жузов с огромной свитой расположился в просторных юртах, поставленных на этот случай. Согласно знатности гостей помещались юрты вокруг подножия холма. И, разделяя жузы, вились на ветру три славных знамени.
Все идут и идут косяки лошадей для забоя, прибывают огромные бурдюки с кумысом. А сколько надо привезти воды и заготовить топлива! Слуги одеты празднично. Наряды их расшиты и украшены, по ним нетрудно догадаться, откуда человек, какого роду-племени. Прибывших лошадей связали за головы, но не успели вихри пыли осесть на землю, как целый ураган взметнулся над равниной. То ехали казахи со всей бескрайней степи, и казалось — дрожали под копытами их ретивых коней четыре стороны света. По указу Тауке-хана каждый батыр приезжал на сходку со всей дружиной, в полном снаряжении.
Низко плывшее солнце, укутанное тяжелой пылью, померкло и пожелтело, как медный тазик. На него можно было смотреть, оно не ослепляло, а походило на гигантское око, удивленно взиравшее на шумное людское сборище.
Но стоило этому гудящему муравейнику приблизиться к подножью холма, как приставленные к гостям джигиты тотчас провожали прибывших в отведенные для них юрты. Лишь немногие из приехавших не мешкая направлялись прямо к рабату хана, стоявшему в стороне, у южного склона. От каждой группы выделялось по два человека, на расстоянии полета стрелы они спешивались и, размяв онемевшие ноги, неуверенно шли вперед. Еще вчера они властными окриками собирали в аулах своих родичей, всех здоровых мужчин, чтобы ринуться грозным пожаром, выжигающим степные травы, а сейчас остановились: ни стати богатырской, ни бравого вида — еле плетутся. Будто обмякли под ветром холодным. Саптама — сапоги на высоких каблуках, — надетые поверх узорных войлочных чулок, робко ступали по траве.
