Щас! Скорее тебя повесят!
Не помню, как сорвала сдерживающие перчатки, но хорошо помню взгляд братика, когда я уставилась на него, словно змея на птенчика.
Как он кричал! Как музыка, честное слово!
И плевать в тот момент было, что отец потом меня изведёт. Всё равно жизни никакой. Я бы выжгла ему мозги, если бы не тихое:
— Ваше Высочество.
И тёплое прикосновение рук. Я отвела взгляд, чтобы увидеть рядом телохранителя, приклонившего колено и сосредоточенно одевающего на меня перчатки.
Словно ничего не случилось.
Брат затих, придворные зашевелились, а я ради такого случая свалилась в обморок.
* * *
Принцесса оказалась лёгкой-лёгкой — даже со всеми её нарядами. И не приходила в себя, несмотря на крики Его Величества, визги придворных дам и хрипы принца-бастарда. Его непризнанное Высочество, видимо, был потяжелее сестры — отец с первой попытки поднять не сумел. «Наверное, давно тяжести не носил», — сделал вывод Айлинсфиль, пробираясь с принцессой на руках к выходу.
Никто его не остановил. Король больше заботился о здоровье сына и лично орал, чтобы ему сейчас же, сию минуту привели главного королевского мага и главного королевского целителя. Впрочем, булькающий что-то невнятное и бьющийся в судорогах Слейрс и впрямь выглядел неважно. Принцесса по крайней мере валялась без сознания тихо.
Айлинсфиль донёс госпожу до её покоев под испуганные взгляды служанок. У особо ретивых и изумлённых потребовал принести воды и чистое полотенце. В спальне сгрузил ношу на постель. Подумал и стащил с бесчувственной принцессы перчатки. То, что это на самом деле ограничивающий артефакт, он сразу догадался. Ещё бы — без них принцесса просто фонтанировала ментальной магией. Сейчас-то наверняка весь израсходованный запас волшебной энергии пытается пополнить, а тут эти ограничители…
Воду и полотенце принесли. Испуганный голос от двери тихо спросил, не надо ли что ещё. Айлинсфиль также тихо отказался — ясное дело, целителя для принцессы он сейчас не дождётся. Наверняка вся врачебная братия сейчас хлопочет у кровати принца-бастарда.
Её Высочество провалялась без сознания долго: к утру обморок плавно перешёл в лихорадку. Айлинсфиль пробовал мазать госпоже виски уксусом, менял компрессы — бесполезно. Илия пылала, как хороший костёр, и бредила. Причём, что бредила весьма качественно, с использованием интереснейших по структуре фразеологизмов (наверное, в армии нахваталась) поносила отца и брата. У Айлинсфиля мелькнула мысль пойти проведать принца-бастарда, послушать, что он бормочет.
