Добрая фея, прекрасный рыцарь (сборник рассказов) - Мария Николаевна Сакрытина

О мальчике, который боялся темноты, и о том, как он научился с этим страхом бороться.

Осенними тёмными вечерами, когда мир отравлен дождём и проклят тучами, Темнота всегда рядом. Твоя тень сливается с сумраком, заползающим в комнату. Растёт, нависает, грозя захватить и пленить навсегда. А навсегда — это очень, очень долго и очень страшно, правда? Ты бежишь, спасаешься, включаешь электрический свет, и тень съёживается, прячется — далеко, глубоко в сердце. Но она всё ещё там. И ты, и она знаете, что она там. Темнота всегда рядом.

Тим боялся темноты. Осень он тоже не любил, но темноты боялся до предательской дрожи в коленях, охрипшего голоса и мокрых ладоней. Впрочем, ладони у него были мокрые всегда. Его так и называли в школе — Ладошечка. Ничего обидного в прозвище не было — на первый взгляд. Но все дети произносили его со вкусом, со сладким ощущением собственного превосходства — потому что они все в чём-то превосходили тихоню Тима. И все это знали. Не сложно превзойти незаметного, как тень, мальчишку, всегда сидящего в углу, всегда с потными ладонями, боящегося сказать хотя бы слово. Учителя качали головами и вызывали его к доске редко-редко — Ладошечка бормотал, выталкивал из себя даже не слово — слог за слогом, и так в час по чайной ложке… Даже учителя не выдерживали это и надолго оставляли Тима в покое, ставя ему тройку разве что из милости.

Дома было не лучше — там ждали два старших брата-близнеца, гроза подворотен и двойная любовь всех окрестных девчонок. А малыша Тима, худенького, с вечно падающей на лоб, закрывающей глаза чёлкой, с опущенной головой и сгорбленными плечами не замечали, порой, даже родители. Да и те вспоминали лишь после очередной шалости близнецов, которые по привычке сваливали вину на брата. Тима редко ругали, но все — а тут даже мама в кои-то веки была солидарна с папой — считали его неудачным ребёнком. Бывает такой в семье, особенно, если она большая.

На Тима все давно махнули рукой. Тим и сам махнул на себя рукой, но иногда что-то глубоко, далеко в сердце (может, тень?) ворочалось, как спящее чудовище. Рычало. В такие моменты Тим был способен на странные поступки — например, пойти исследовать забитый хламом чердак — особенно тёмный и страшный густым осенним вечером.

В тот первый раз близнецы, походя, просто дурачась, порвали его любимую книжку с яркими картинками. Точнее, половину порвали, а на особенно красивых и интересных картинках нарисовали идиотские рожицы с длинными усами и бородами.