«Боксиль, это я… Пошел прочь!» — Отогнав собаку, Кан Чхон Дэк, поднялась на веранду со словами: «Вечер добрый! Как прошел день?»
Дверь раздвинулась, под светом лампы сидели деревенские женщины. Ду Ман Не обрадовалась гостье:
— Ну, входи же, сестрица!
— Я припозднилась, всё чего-то возилась, да возилась, а чего делала — неизвестно…
— Ты пришла рано, — заметила одна из женщин.
— Скоро рассвет. Ты, должно быть, спешила? — вторила другая.
— Чтобы любоваться утренней зарей, не ждут вечера, — добавила третья. Каждая норовила уколоть гостью. На лицах женщин дрожал отсвет от лампы. Они шили погребальную одежду для свекрови Ду Ман Не. Похоже, дело шло к завершению, собравшиеся дали волю языкам, засудачили о том, о сем, перебивая друг дружку.
Кан Чхон Дэк, подобрав подол юбки, втиснулась между женщинами.
— Тепло у вас, — заметила она.
— Я готовила ужин, оттого комната нагрелась, — сказала одна из товарок.
— Извините, что не могла прийти раньше.
— Сегодня был базарный день. А муженек твой на рынок подался, не так ли? — съязвила вдовая Мак Даль Не. — Изводила себя, ожидая его, верно? Скажи, сколько тыкв-горлянок ты разбила в отчаянии?
— Вы думаете, что я ревную мужа к этой чертовой шаманке? — осерчав, заговорила Кан Чхон Дэк Ею обуревала злоба, она еле сдержалась, чтобы не выпалить лишнее: «Проклятая баба! Лицо ее как медный бубен, в который стучат в праздник с утра до ночи! От нее все мужики шарахаются!» Но вслух она сказала: — Её мать тоже была шаманкой. Яблоко от яблони недалеко падает.
— Утята вслед за уткой идут к воде, — многозначительно заметил кто-то. А Ду Ман Не, желая сменить тему разговора, предложила:
— Послушай, Кан Чхон Дэк, не хочешь отведать лапши?
— Не откажусь, — согласилась гостья. — У вас, что, поздняя трапеза?
— Она даже не знает, где иголка и где нитка, — загадочно проговорила Ими Не, жена Чиль Сона, с кем Ён И ушел на рынок. Ён И называл ее красивой и умной. Такова ли она на самом деле?
— А что тебя так раздражает? — поинтересовалась Кан Чхан Дэк — Или у тебя живот болит? А может, ты не в духе оттого, что хранишь запасы у Сон Ним и боишься, как бы они не исчезли? Или Думай Не задолжала тебе много риса?
— Я вижу, ты готова мне язык выдернуть. А что такого я сказала? — Ими Не была спокойна.
Самая старшая среди женщин — Хам Ан Дэк вставила свое слово:
— Не следует ссориться после удачного дня.
Все знали, что эти две женщины недолюбливали друг дружку. Ими Не было двадцать пять, а Кан Чхон Дэк — двадцать восемь. И хотя первая была моложе второй, она ничуть не проявляла к той ни учтивости, ни вежливости. Что ни говори, а Ими Не, действительно, была красивая, недаром её считали в деревне самой привлекательной. Даже беременность ничуть не портила ее: белая, нежная кожа, изящные руки, черные густые волосы… Ими Не знала себе цену и гордилась собой. Вот и сейчас, она, прислонясь к стене, улыбалась, поглаживая свой округлый живот.
