— Не беспокойся, — ответила Воль Сон. — Одалживать его у тебя не стану.
— Не дух ли ты умершей сосны? Выходит, из-за Ку Чхона ты лила слезы, как из ковша? А теперь норовишь обвинить во всем меня?
— Уймись. Я вижу насквозь твою стервозную натуру! По твоей спине давно не гуляла крепкая палка.
— Не знаю, не знаю… Я всего лишь свидетель, поедающий рисовый хлебец. По природе я соня. С заходом солнца засыпаю, и сплю так крепко, что не замечу, если даже меня унесут.
— Ну, конечно. Твои глазища как у совы, они видят только ночью.
Киль Сан переворачивал кочергой каштаны в печи, чтобы они как следует запеклись.
Бон Сун теперь собирала с пола кедровые орехи и плоды жожоба, которые она разбросала, прогоняя злого духа.
— Ну что, госпожа, уже не болит голова? — спросила она. — Злой дух убежал и больше не вернется.
Со Хи зевнула и опять заныла, что хочет во флигель, к матери. Бон Сун ничего не оставалось, как вновь напомнить ей о змее, обитающей в пруду. Затем она стала совершать нечто вроде обряда, произнося изменившимся голосом: «Дух умершего от голода! Дух умершего от черной оспы! Дух умершего от тифа! Дух околевшего от лихорадки! Дух погибшего от ножа убийцы! Дух умершего от удушья! Дух сгинувшего в странствиях!..Прочь! Прочь! Прочь!» Бон Сун ходила между расставленными на полу чашками с едой и неистово призывала духов покинуть сей дом. Голос ее звенел, глаза сверкали, руки взмывали вверх и в стороны, — всё это отнюдь не было просто детской шалостью. Наблюдая за ней, Со Хи испытывала страх и трепет.
Надо сказать, что такие ее игры волновали и мать — портниху. В то же время женщина восхищалась тем, как дочь удивительным образом могла перевоплощаться и в шамана, и в клоуна.
Бон Сун была на два года старше Со Хи. Однажды, глядя на дочь, убедительно и оригинально представлявшую шаманку, а затем и клоуна, пародируя точно подмеченными словами простых людей, женщина постукала костяшками пальцев по лбу девочки, сказала назидательно:
— Что, чертовка! Хочешь стать актрисой?! Или шаманкой?! Гляди у меня!
А жена управляющего Кима возразила:
— Зачем ты так? Может, у ребенка талант?!
Бон Сун Не, правда, порой и сама поощряла действия дочери и просила ее спеть что-нибудь. Девочка не заставляла себя долго ждать и тут же выдавала целую сценку: «О, судьба порочной женщины! В шестнадцать лет быть разлученной с любимым!..»
А ведь поначалу Бон Сун Не даже лупила дочь за ее увлечение. А девочка позже придумала на мать импровизацию: «Старая баба ведет себя как дитя! Прекрати же своё самодурство!»
