Повесть о Наташе Парусовой | страница 10
И подошла ко мне. А кормить-то меня нечем! Няня погрозила мальчишкам, взяла меня на руки и немножко покачала. Я перестала плакать.
Один раз мы проснулись, а у нас стоит четвёртая кровать, и на ней лежит Канэто.
- Только его нам здесь не хватало! - сказал Алик.
Я скорее встала, подошла и потрогала Канэто:
- Какая у тебя горячая рука!
Он немножко улыбнулся. Узнал меня, хоть я и без волос!
- Тебе не велели вставать! - крикнул Алик.- Я скажу Николаю Васильевичу!
А он как раз и вошёл. Я не испугалась, потому что Николай Васильевич был весёлый врач. Но сейчас он шутить не стал. Он встал около Канэто и сказал:
- Этот мальчик очень болен, а вы почти здоровы. Шуметь и кричать нельзя.
Потом сделал мне страшные глаза и показал пальцем на мою кровать. Я засмеялась и легла. Николай Васильевич сел рядом с Канэто, посидел. Потом сказал ему что-то по-японски и ушёл.
Канэто уснул.
Алик подпрыгнул на своей кровати:
- Давай петь, как вчера!
- Нет!
- Опять за Канэто заступаешься?
У Алика стали маленькие колючие глаза. Я подумала: «Сейчас подерёмся!» И села. Толя подошёл к Алику:
- Чего ты к ней пристал?
- А зачем она с ним дружит? И этот тоже: «Не шумите! Тихо!» А он японец!
- Ну и что? - спросила я.
- Дура! Мы же японцев победили! Он враг!
- Канэто - враг?!
Я схватила с кровати грелку и швырнула в Алика. Из грелки полилась вода прямо на Аликин живот. А он вылил остатки воды мне на голову. Толя вырвал у Алика грелку и стукнул его по спине. Алик не стал отвечать - Толя был сильнее. Я вытерла голову полотенцем и посмотрела на Канэто. Не проснулся!
Вечером к нам заглянула няня, не Даша, а совсем другая. Молодая. Заглянула и сказала:
- Парусова, к тебе пришла мать. Можешь подойти к окну.
Мы все трое подбежали к окну.
- Посмотрите-ка, что прислали на Сахалин! - И мама показала нам яблоки. Целый большой пакет! - Ешьте! Завтра я вам ещё принесу.
Алик запел. Толя захлопал в ладоши. Я крикнула:
- Я хочу к тебе!
- Подожди ещё немножко, скоро вас выпишут.
- А Канэто? Один останется?
- Он спит всё время,- сказал Толя.
- Это от слабости. Вы не мешаете ему?
Мы с Толей посмотрели на Алика. Алик сказал:
- Не надо мне ваших яблок.
И ушёл на свою кровать.
Скоро Канэто стало лучше. Он мог уже сидеть и есть. К нему приходил папа, тот самый японец, который кланялся у нас дома. А с ним приходила наша с Канэто собака. Я кивала ей, а она виляла мне хвостом. Папа приносил Канэто рисовые лепёшки, сладкий сок и сою. Канэто знал, как я люблю сою, и давал мне.
