ному имени Сущности, которая не может не быть согласован-
ной с их содержаниями и которая, несомненно, выражает те
же содержания на другом языке. В 3-й строфе, относящейся
к глубинам небосвода, мы читаем: «Кто же по рождению был
первым отцом Аши?», а в 4-й, относящейся к «нашему», зем-
ному пейзажу, читаем: «Кто же был творцом Boxy Мана?» Эти
два вопроса, как и строфы, где они фигурируют, параллельны,
соответствуют друг другу, что при необходимости можно дока-
зать другим пассажем из Гат (Ясна 31, 8), где с использова-
нием тех же слов «отец» и «творец», но с инверсией Ахура
называется «отцом Boxy Мана» и «истинным творцом Аши».
Напрашивается вывод: поэт Ясны 44 ощущал Ашу, «Порядок»,
как бы привязанным к космическим областям и явлениям, наи-
менее близким к человеку, и, напротив, Boxy Мана, «Благую
Мысль», как бы привязанным к областям, элементам и явлени-
ям, максимально близким к человеку; мы вновь находим здесь
ту же формулу, которую подсказывают ведийские факты для
самой общей оппозиции Варуны и Митры.
Но дело не только в пространственной близости или отда-
ленности в пространстве по отношению к человеку: человек, как
таковой, так же как полезные для него творения, прежде всего
стада, которые он разводит,— вот о чем заботится Boxy Мана,
особенно когда и человека и стада постигают бедствия: Аша
слишком далеко и не так доступен. Ясна 29, несомненно исполь-
зующая уже индо-иранский сюжет26,— это маленькая драма,
которая могла бы быть названа «Жалоба Души Быка». Мейе
избрал ее для иллюстрации теории, согласно которой в проме-
жутках между строфами Гат предполагаются комментарии к
сюжету, соединительная ткань, исчезнувшая, вероятно, потому,
что традиция намечала только общие линии, а исполнители
развивали их по своему усмотрению в прозе. Действительно,
в этом произведении, как и во всех других, последовательность
мысли часто сбивается, персонажи, которые должны произно-
сить ту или иную строфу или ее часть, не всегда обозначены,
и преимущество гипотезы о гибкой прозе, омывающей незыбле-
мые стихи, в том, что она позволяет — не без некоторого допу-
щения — осветить темные места. Как бы то ни было, линия, ход
мысли, сцепление сцен в Ясне 29 устанавливаются легко. От-
метим к тому же, что, исключая две последние строфы (10 и
11, где говорится одновременно об Аше, Boxy Мана и Хшат-
ре, строфы, которые неосновательно считались добавленными),
эта Ясна упоминает из Сущностей только Ашу (2, 3, 6, 7) и
